Тенденции новейшей китайской литературы

Сяомин Чэнь

Итак, нарративная структура романа разрабатывалась на основе тем классовой борьбы и борьбы за политическую линию. Этого требовала революционно-социалистическая литература, так в китайской словесности проявлялась политическая радикализация модерна. «Начало» – образец реализма и идеал историзации в литературе. И пусть в этом романе заметны негативное влияние политики и склонность автора к схематичности, обусловленная идеологией, к этому типичному представителю социалистической литературы можно подходить исторически. Раз в подобных схематизированных литературных идеях можно столь эффективно развернуть описание истории, то понятно, почему китайский радикалистский модерн искал свое выражение через искусство словесности. Это был и зов, и самоосознание. Литература создала много образцов радикальных революционных фантазий и дала им надежду на осуществление. Такие произведения, как «Начало», формируют опыт соцреализма, который возникает в пространстве между историческими стремлениями и искренним повествованием о жизни. Этот опыт резко отличается от западного и явно не похож на современную китайскую литературу. И не удастся проникнуться

опытом китайского соцреализма, серьезно и обстоятельно описать этот эмпирический материал, если, рассматривая его, не будет параллельно изучаться исторический путь радикального модерна, по которому в то время шел Китай.

Глава 4

Революционно-исторический нарратив

Основа новейшей литературы Китая – метанарратив. Но его формирование и эволюция еще до конца не изучены. История словесности передает не только основное значение произведений, но и, что важнее, показывает их исторические корни, тем самым раскрывая их подлинный смысл. Такой подход особенно важен, когда речь идет об истории литературы с момента основания КНР.

Проблема объемных книг, повествующих об истории революции, заключается в том, что они слишком романтизированы, авторы явно стремятся к схематизации персонажей, сюжет линеен, а язык скучен и однообразен. Впрочем, с точки зрения развития левой литературы исторические романы, в большом количестве появившиеся в 1950-е годы, вне сомнения, были необычайным прогрессом для китайской словесности. Представления литературы реализма об истории уже полностью сложились, да и писатели успешно освоили единую дискурсивную систему, эффективно выстроили революционную историю и полно показали многогранную жизнь общества. Это помогло литераторам историзировать революцию, но и сама революция, конечно же, тоже историзировала литературу.

Однако литература остается литературой. К ней должны применяться единые эстетические критерии. Впрочем, случилось так, что в истории человечества возникли две разных культуры – капиталистическая и социалистическая, и вследствие вмешательства политики разногласия и антагонизм оказались куда больше преемственности и синтеза. Не должны получать одобрения случаи, когда литератор, придерживающийся твердой идеологической позиции, к одной культуре относится положительно, а к другой – негативно или примитивно-критически. С точки зрения эстетических стандартов литературы эпохи Просвещения и модернизма, возможно, будет всячески критиковаться китайская революционно-историческая проза 1950-х годов. Но если поместить эти произведения в указанный исторический период и проследить, как Китай после вступления в современную эпоху жаждал создать собственную культуру, можно увидеть, почему господство левого радикализма в литературном творчестве было неизбежным. Поскольку нет литературы, которая выходила бы за рамки истории, то словесность нового типа, сложившуюся в тех исторических условиях, можно объяснить только в соответствующем историческом контексте. Казалось бы, уже привычно, что история творит литературу, однако революционно-социалистическая литература решила создать собственную историю.

Литература переписывает историю революции: реальные основания для исторической ревизии и модерн как импульс к ней

В литературном мире Нового Китая быстро возникли всевозможные политические движения, которые интегрировали литературу и искусство в систему социалистической культуры. Исследователи тех лет доказывали, что словесность и искусство Нового Китая – преемники просветительской традиции «движения 4 мая», но в действительности, когда на ведущие позиции вышло революционное искусство, традиционная литература существенно изменилась.

После победы революции китайская литература срослась с политикой. Стремительное развитие литературы и искусства в современную эпоху – глобальное явление, на Западе – составляющая капиталистической культуры. Благодаря этому явлению модернистские идеи были очень популярны. Просветительская литература «движения 4 мая» связана с современной мировой литературой: произведения обеих в основном повествуют о росте самосознания в современном обществе. Культура капитализма сопряжена с самосознанием индивида, и это объясняется тем, что необходимое условие существования капиталистической экономики – потребность в «свободном человеке» и «человеческой свободе». Ведь фундаментальными характеристиками при переходе от традиционного общества к капиталистическому являются частная собственность и самосознание. Однако особые исторические условия Китая не позволили капитализму развиться в этой стране. Буржуазии не хватило сил, чтобы возглавить исторические преобразования, да и капиталистическая культура не сформировалась здесь полностью. Кроме того, перед современным Китаем стояла важная задача – спасти нацию от гибели, поэтому все виды творчества, повествующие об индивидуальном самосознании, ограничивались, а самих творцов направили на создание метанарратива, которое одобряло государство. Когда революция успешно завершилась, историческое развитие Китая стало контролироваться правящей партией. Очевидно, что революционная литература шла совсем не тем путем, что просветительская литература «движения 4 мая» – несмотря на то, что последнюю позднее называли предшественницей первой. Во всяком случае, просветительская словесность была богаче и сложнее, чем о ней писали авторы-революционеры. Описывая просветительское движение, они не то чтобы полностью исказили его сущность, они просто выдали один из его аспектов за весь смысл. Итак, революционной литературе наконец удалось подчинить словесность, сделать ее эффективным орудием идеологии.

Литература стала согласовываться с политическим курсом государства. Когда возник Новый Китай, в итоге многочисленных политических движений ее идеи встроились в идеологические принципы

партии. В 1953 году на II съезде деятелей литературы и искусства соцреализм утвердили в качестве наивысшего творческого метода социалистических литературы и искусства Китая. Таким образом, от деятелей литературы и искусства требовалось, чтобы они отражали историю и действительность в свете сущностных закономерностей истории развития социализма. С точки зрения модернизма литература и искусство – это выражение эмоций, духа и способов восприятия. В произведениях общее настроение эпохи зачастую передается через индивидуальные чувства творца, а потому в модернистских искусстве и литературе индивидуальность и уникальность творчества доведены до крайности. Соцреализм же требовал, чтобы писатель созидал с позиции народа, перестраивал буржуазное мировоззрение. В соцреалистических произведениях все индивидуальное свелось к общему, национально-государственному, и в этом же ключе авторы должны были показывать сущность всей истории. Поэтому главной творческой задачей, которая стояла перед литературой Нового Китая, был поиск ответа на вопрос о том, как создать историю и слить ее в единое целое с действительностью. Фактически сущностные законы действительности уже прояснились – их значение идентифицировалось в различных политических дискурсах того времени. Однако, чтобы полноценно и безусловно утвердить эти законы, их нужно было исторически обосновать.

Во второй половине 1950-х годов в новейшей китайской литературе появилось довольно много сочинений, серьезно повлиявших на общественность. В них авторы пересматривали историю революции (по большей части это были романы).

Литература и искусство Нового Китая вызревали долго и все же произвели мало значимых произведений. Из всех китайских литературных жанров наибольшей исторической глубиной обладает роман: он может вместить величественное революционное полотно. Романы дают авторам большое пространство для творчества. Большинство писателей соцреализма прошли через сражения и познали революционную жизнь, поэтому легко ориентировались в исторической теме. К тому же реальная борьба по-прежнему была сложна, изменчива и оттого труднопостижима. Писатели, углубившись в изучение революционной истории, могли в определенной мере уменьшить для себя политические риски. После основания КНР в той или иной степени критиковалась вся литература, повествующая о действительности.

В глобальном плане вышеуказанное есть локальная китайская особенность развития литературы в эпоху модерна. В это время индивидуальное самосознание не достигло эффективного развития и мгновенно было вымещено постулатами о национальном кризисе. По мере того как революция побеждала, кризисные умонастроения не только не ослабевали, но, напротив, росли. Все попытки смягчить этот кризис углубляли его. Кроме того, власти всячески стремились повысить осведомленность народа о кризисе. Поэтому модерновое китайское культурноидеологическое строительство приняло форму радикального революционного движения: модерн не по своей воле оказался под флагом революции и послужил толчком к ее нарастанию. В литературе культурно-идеологические преобразования выразились в создании исторического метанарратива, в котором перед читателем предстала цельная история, развивающаяся в соответствии с определенными сущностными законами.

В революционно-исторических нарративах авторы стремятся создать объективизированную [187] историю, которая намечается сообразно с заранее принятыми образцовыми целями. Историзация литературы, упомянутая нами, – это когда писателям, чтобы сделать жизнь в своих произведениях правдивой, необходимо реконструировать конкретные события в соответствии с установленными историческими требованиями. Историзация есть текстовое, иносказательное изложение истории.

Основные достижения новейшей литературы Китая со времен основания КНР и до «культурной революции» – это «три “красных” романа» («Красное ципао», «Красное солнце» и «Красная скала»), а также «одно “начало”» («Начало») и четыре классических романа «красной» литературы («Битва за Яньань», «Через леса и снега», «Песня молодости» и «Большие перемены в горной деревне»). Из этих восьми произведений шесть повествуют об истории революции. В них воплотилось «движение за историзацию», сформировавшееся в среде новейшей китайской словесности, литературно изложена революционная история. Эти же шесть романов положили начало историзации в словесности. Революционная литература и революционная история Китая, слившись воедино, превратились в историзированный нарратив эпохи китайского модерна.

187

Не зависящую от воли и взглядов ее субъектов, в случае с литературой – рассказчика и персонажей. Жизненный опыт, испытания, выпавшие на долю героев, не влияют на общую точку зрения в произведении, авторы не пытаются придать происходящему определенную окраску в соответствии с позицией одного из персонажей, сохраняется нейтральность и некая обезличенность повествования (даже при наличии рассказчика).

Воссоздание революционной истории: грандиозные полотна и героические сказания

Ханна Арендт подчеркивала: «Современное понимание революции неразрывно связано с представлением об открываемом ею новом этапе истории, с идеей совершенно новой исторической постановки, содержание которой ранее не было известно и которую надлежит осуществить впервые» [188] . Революции нужна была форма, хранящая память о ней, свой живой и яркий исторический образ.

188

Арендт Х. О революции / Пер. И. Косича. М.: Европа, 2011. С. 30.