Теневые игры

Чайкова Ксения

– Я не могу взять у тебя плащ!

– Почему? – чуть удивленно приподняла брови я. Поверь, мне вовсе не холодно, наша маленькая стычка заставила кровь буквально кипеть в моих жилах.

– Да дело не в этом: холодно – не холодно,- презрительно передернул плечами Вэррэн.- Я не могу ничего взять из рук той, которую должен убить.

Придворных кавалеров такая фраза, наверное, шокировала бы. Ну как же это! Столь явно выразить пренебрежение даром дамы?! Уму непостижимо! Особенно если учесть, что она предлагает одежду для защиты от холода. От такой вещи полагалось бы отнекиваться, напирая на то, что невозможно заставлять

леди мерзнуть. Однако у альмов другое мировосприятие и довольно своеобразные понятия о чести, весьма отличные от человеческих. Так что если бы этот мальчик не присмотрел меня в жертвы, то он, скорее всего, действительно принял бы этот несчастный плащ.

Не дури. Я вытянула руку и небрежно уронила накидку между нами. Роскошный, неимоверно дорогой мех черно-бурых лис на грязном полу смотрелся жалко и неуместно,- Вот. Теперь ты не берешь плащ из моих рук, а поднимаешь с пола. Допустим, я потеряла его во время выяснения отношений, с которого мы начали наше знакомство.

Вэррэн покосился на меня как на ненормальную. Понимаю. Вот так просто посиживать рядом с тем, кто только что сознался в горячем желании убить тебя,- не каждая сможет. Да еще и плащиком делиться вздумала. Ну не говорить же альму, что он мне просто до боли напоминает одного успевшего стать дорогим нечеловека!

Плащ он все-таки взял. Холод не шутка.

– И чем же я тебе так не угодила, позволь поинтересоваться? – дождавшись окончания этических споров Вэррэна с самим собой, мирно спросила я, косясь то на необычного соседа, то на носки своих туфель. Война с альмом и прогулки по подземным казематам изящной шелковой обувке на пользу явно не пошли – тонкая темно-зеленая ткань успела намокнуть, испачкаться, а кое-где уже и откровенно начала рваться.

Паук после некоторого раздумья засеменил ко мне и улегся рядом, как верный пес. Агатовые глазки поблескивали мрачно и решительно, выросшая до размеров Лабрадора брошка явно демонстрировала свою готовность расправиться с любым, кто вздумает на меня напасть. Я рассеянно протянула руку и потрепала ее по голове, как любимого ручного демона, и паук даже, кажется, каркнул от удовольствия, вызванного этой небрежной мимолетной лаской. Как многообразна и причудлива человеческая фантазия… И додумалась же до такого чуда Цвертина!

– Да так, мелочь, можно сказать,- с деланым пренебрежением отмахнулся мой собеседник. Впрочем, быстро стегающий хвост ясно выдавал некоторую нервозность, которую альму никак не удавалось скрыть,- Брата ты моего убила.

– Как его звали? – деловито уточнила я. Вэррэн показался мне чистокровным альмом, но с тем же успехом он мог быть и полукровкой, у которого просто очень сильно выражены черты одного из родителей. Что-то не припомню, чтобы я на кого-то из межрасовой помеси охотилась. Впрочем, братец Вэррэна мог казаться и настоящим человеком. Нити родства порой сплетаются в такие странные и причудлицые узлы, что разобраться в них не могут даже придворные летописцы и хранители традиций.

Альм ответил.

Я не поверила.

Альм повторил.

Я запротестовала:

– Не может быть! Каррэн, рассказывая мне о своей близкой родне, называл только мать и сестру!

– Уверена? – насмешливо сощурился мой несостоявшийся убийца, пытавшийся выдать себя за брата-близнеца Каррэна.

Я беспомощно открыла рот. Альмовский менталитет человеку понять очень сложно, для этого нужно как минимум иметь соответствующий склад ума, гибкую психику и здоровый, крепкий, готовый выдержать потрясения рассудок. В частности, пепельнокожая раса на удивление дотошна во многих

ничего не значащих мелочах. И Каррэн, похоже, сумел соврать, не сказав мне ни слова лжи. Но я и сама виновата: спросила у него, не кто состоит с ним в родстве, а с кем он живет. Вот альм и ответил честно и правдиво: с матерью и сестренкой. Так оно, наверное, и было. Поэтому про бродящего по просторам Сенаторны брата он и не упомянул.

– Но вы и впрямь похожи как идентичные заклинания одного и того же мага,- дабы сказать хоть что-то, выдала я, пытаясь понять, отчего Каррэн в свое время не рассказал мне о своем брате.

– Что ты хочешь – близнецы ведь,- вздохнул Вэррэн.- Нас все слуги путали. Горничные и няньки, правда, еще как-то различали, а вот лакеи даже понять не пытались, кто именно из господских детей стоит перед ними.

И тут меня осенило. Вот оно, основное отличие двух изумительно похожих альмов! От Каррэна, как я очень четко и болезненно помнила, пахло летним лугом и цветами. А Вэррэн источал легкий аромат соснового бора в знойный иол- день – нагревшейся хвои, растопленной смолы, земляники и лесных фиалок. Неудивительно, что горничные приловчились распознавать, кто есть кто – у женщин обоняние более тонкое, чем у мужчин, поэтому они способны ощущать легкие, едва уловимые ароматы и запахи. Ну и, конечно, было еще одно, принципиальное для меня отличие: Карэн меня любил. А Вэррэн хотел убить. Впрочем, за дело. Что называется, заслужила. Но утешение это, конечно, весьма слабое.

– Я одного не могу понять. Откуда? Откуда ты узнал, что именно я… – Договорить не удалось, голос предательски дрогнул и сорвался.

– Человек один рассказал.- Брезгливая гримаса на лице Вэррэна ясно показывала, сколь невысокого он мнения о доносчике.- Высокий такой, по вашим меркам, наверное, красивый. Глаза мечтательные, голос томный, манеры изысканные… Имя только какое-то странное. Вернее, не имя даже, а прозвище, кличка, как у собаки. Не то Зверь, не то…

– Зверюга,- пробормотала я в тихом ужасе. Из поездки в Меритаун вернулись всего трое – я, Торин и красивый, изящный парень из отреченных, которого на обратном пути я оберегала и пестовала почти так же, как своего клиента. Правда, в излишней опеке он не нуждался, был привычен к походной жизни, умел готовить и строить укрытие на ночь, знал толк в лечебных травах, литературе и поэзии, без споров проглатывал любую предложенную ему еду, хотя и предпочитал овощные салатики и тушенную с пряностями крольчатину, знал приемы безоружной борьбы и весьма ловко применял их на практике…

– Во-во. Именно Зверюга,- подтвердил мои худшие опасения Вэррэн,- Умный, знал, кому что рассказывать…

– И кому он что рассказал? – глухо поинтересовалась я, пытаясь переварить вываленные мне на голову сведения. Внезапно вспомнилось, что именно Зверюга первым высказал идею бросить в зале разваливающегося королевского дворца близняшек Правого и Левого. Тогда я подумала, что он конечно же заботится прежде всего о жизни Тори на. Теперь же в душу начали закрадываться неопределенные, но весьма неприятные сомнения.

– Да так… – Судя по голосу альма, он невольно восхищался хитростью Зверюги,- Письмо моей матери написал, мол, могу поведать, кто и как вашего старшего сыночка убил. Она… Ну нервная, импульсивная, невыдержанная женщина, мигом сообразила, что к чему, и отправила меня разбираться.

– Погоди-погоди! – запротестовала я.- Ничего не понимаю. Давай по порядку. Ты же сказал, что вы с Каррэном близнецы. Так? Так. А почему теперь ты говоришь: старший?

– Потому что Каррэн и впрямь меня старше. Минут этак на десять,- равнодушно отозвался альм. Крыть было нечем, я нетерпеливо махнула рукой, показывая, что принимаю объяснение, и продолжила допрос: