Теневые владыки: Кто управляет миром
Шрифт:
Администрация «Циклона» проявила уважение к покойному, запретив диджеям выступать вживую в течение сорока дней. А вот другой основной вид деятельности клуба процветает беспрепятственно. Когда я вхожу в главный зал клуба, то вижу по каждую сторону от входа по одному бару овальной формы. Два эти бара разделяет невидимая граница. В баре слева толпятся десятки девушек, которые никогда не переходят на правую сторону; такая же картина и в другом. Я иду в бар слева, чтобы купить себе выпить. Через несколько секунд после того, как я оказываюсь у стойки, чья-то рука берет меня за запястье, и китаянка лет девятнадцати заговаривает со мной: «Я тебе нравлюсь? Нет? Хочешь переспать со мной? Я очень хороша в постели. Всего четыреста дирхемов (сто долларов). Я очень хороша!» Я улыбаюсь и вежливо отказываюсь, чем вызываю у нее кислый взгляд, в котором сквозит разочарование —
Тут Тед ухмыляется.
В овальном баре справа обретаются русские и украинки. Ко мне подходит крупная блондинка на третьем десятке и спрашивает, не желаю ли я с ней переспать. «Я профессор секса, — мурлычет она. — Я тебя многому научу!» Я разговариваю с ней на ломаном русском, а она со мной — на исковерканном английском. Эта встреча позабавила нас обоих. Ее предложение я отклоняю, но взамен покупаю ей выпить, и это ее удивляет. — «Почему это китаянки — там, а вы — здесь?». — «У нас соглашение, — отвечает она. — Пока его никто не нарушал. Но китаянки слишком многого хотят. Они хотят переманить всех клиентов к себе; эти девочки моложе и просят меньше. Мы терпеть их не можем».
Российских и украинских проституток медленно выдавливают с рынка, куда хлынул бесконечный поток молодых китаянок, готовых спать с мужчинами за меньшие деньги, чем женщины из Восточной Европы.
Для тех, кто не слишком хорошо ориентируется на этом рынке, китайская зона «Циклона» — переживание пугающее. К тому времени, когда я второпях вернулся в свой отель, в моей голове уже крутился вопрос: кто здесь хищник? — настолько безжалостной была среди иностранных проституток Дубая конкуренция за доллары клиентов. Естественно, что борьба Дубая с этим промыслом — чистой воды профанация. Основная категория людей, которую Дубай стремится привлечь для жизни и работы в стране, — это молодые свободные мужчины. Взаимоотношения между женщинами из Эмиратов и неарабами встречаются редко и не поощряются. Так что вновь прибывшие, переполняемые тестостероном, вынуждены искать утешения с другими женщинами.
Мелкой преступности в Дубае практически нет. Это одно из самых безопасных мест в мире. Поэтому, когда вспышка насилия все же случается, это вызывает повсеместный шок. Поздно вечером 19 января 2003 года Шарад Шетти, преуспевающий владелец отеля, вошел в дубайский «Индийский Клуб» — роскошное заведение для выходцев из Индии, землю для строительства которого даровал в 1964 году лично шейх Рашид. Господин Шетти приехал туда поужинать с друзьями, но, пока он входил в зал, к нему подскочили двое мужчин лет двадцати с небольшим, всадили в него пять пуль и скрылись на поджидавшей их машине. Дубайская полиция сразу же сделала заключение о связи наемных убийц с Маленьким Раджаном, поскольку господин Шетти был одним из ближайших советников Дауда Ибрагима. А тремя годами ранее люди Дауда пытались убрать Маленького Раджана, когда тот лежал в таиландской больнице.
Теперь бандитские войны перенеслись в элитные кварталы Дубая, и власти решили принять самые жесткие меры. Они обрушились на окружение и Маленького Раджана, и Дауда Ибрагима. Два брата Дауда были быстро арестованы и в итоге депортированы в Индию. Сам Дауд еще в 1998 году стал сворачивать свои дубайские операции, продав свой знаменитый Белый дом и проводя в городе все меньше времени. В итоге он перебрался в Карачи, еще теснее связав себя с Пакистаном, где сейчас и живет — в роскошном районе Клифтон на вершине холма, под охраной пакистанского государства. Дауд по-прежнему является влиятельной фигурой в мумбайской мафии, однако теперь он вынужден полагаться на добрую волю ISI. Индия настаивает на его депортации и намеревается судить Дауда, однако правительство в Исламабаде отрицает, что он вообще находится на пакистанской территории — ложь, которая была документально опровергнута даже раньше, чем состоялась роскошная, наделавшая шума свадьба дочери Дауда и Джаведа Миандада, весьма почитаемого бывшего капитана пакистанской крикетной команды.
Расследование бомбейских взрывов, которое длилось четырнадцать
Сфера влияния Дауда Ибрагима: Дубай — Карачи — Мумбаи.
Пролитая в «Индийском Клубе» кровь Шарада Шетти стала для Дубая достаточным поводом для того, чтобы задержать и нейтрализовать самых видных персонажей мумбайской мафии. Однако немаловажную роль в этом сыграло и постоянное давление Индии на этот город-государство. Экономические отношения с Индией важны для Дубая куда больше, чем отношения с Пакистаном, даже несмотря на то, что это мусульманская страна. Насильственные преступления — большая редкость в Дубае, и когда такое случается, ответом обычно бывает быстрое возмездие. Однако из этого вовсе не следует, будто преступность и теневая экономика являются в стране чем-то незнакомым. Легальный рынок товаров, услуг и капитала здесь столь же свободен, как и в любом другом месте мира. Но точно такое же отсутствие ограничений распространяется здесь и на теневую экономику: именно в Дубае сливаются воедино денежные потоки двух этих экономических систем, и именно здесь начинаешь ощущать, насколько прочен этот симбиоз «черной» и «:белой» экономик.
Глава восьмая. Криминальное шоу
Терпение Хайме Куэроса Лопеса лопнуло. Вот уже несколько дней Нельсон Сакагучи, его коллега по совету директоров крупнейшего частного банка Бразилии, медлил с ответом на срочный запрос. Совет директоров «Банко Нороэште» велел Сакагучи передать ему всю документацию, касающуюся зарубежных операций банка по бизнесу на Каймановых островах за последние три года. В очередное февральское утро 1998 года господин Сакагучи принялся было озвучивать очередное оправдание. Но больше Лопес не хотел этого слушать. Схватив своего перепуганного коллегу за лацканы пиджака, он закричал: «Слушайте, хватит небылиц! Я хочу видеть цифры, и сию же минуту!»
Должно быть, в этот момент Сакагучи и вовсе потерялся — этот исключительно успешный международный банкир, который раньше управлял одним из влиятельнейших бразильских банков в Нью-Йорке, чувствовавший себя как рыба в воде на встречах министров, во Всемирном банке и МВФ, человек, которого все считали примером запредельной эффективности, напрочь лишенный тщеславия (но и человеческого тепла тоже) и полностью контролировавший все зарубежные счета «Банко Нороэште». Сейчас он сник под напором ярости Лопеса и тихо пробормотал: «Вы знаете, у меня всегда был азарт в крови». Наконец-то сломленный Сакагучи был вынужден продемонстрировать цифры.
Впервые на всеобщей памяти господин Сакагучи больше ничем не распоряжался.
Реальность была такова: контроль над происходящим Сакагучи утратил тремя годами ранее, когда его отдел получил факс от некоего господина Тафиды Уильямса, директора по бюджету и планирования Министерства авиации Нигерии. В этом факсе господин Уильямс объяснял, что обратиться к «Банко Нороэште» ему порекомендовал один нигерийский клиент банка. Этого клиента господин Сакагучи и в самом деле хорошо знал, поэтому он решил ознакомиться с предложением Министерства авиации. В нем говорилось: господин Уильямс полагает, что бразильский банк мог бы заинтересоваться инвестициями в крупные государственные проекты за рубежом. Отсюда вытекали редчайшие и весьма доходные перспективы. В 1991 году нигерийское правительство перенесло столицу из Лагоса в Абуджу, и теперь настало самое время построить большой новый аэропорт, который обслуживал бы самый быстрорастущий город в самой густонаселенной стране Африки. Министерство авиации и Центральный Банк Нигерии, пояснял господин Уильямс, искали для сооружения аэропорта иностранных инвесторов. В предложении звучал намек на то, что банк с лихвой окупит затраты. Нельсон Сакагучи был проницательным банкиром и потому ответил на факс, заявив, что компания хотела бы изучить перспективы сотрудничества.