Тени города Энкёрст
Шрифт:
" — Надо будет забрать этого деда к нам в штаб и сразу повысить до лейтенанта. Настоящий актер, дарование! Как считаете? Надо ему заплатить. Если что вычту из вашего оклада"
Тяжесть век накрывающие саваном глаза — единственный груз, лежащий на душе.
" — Зачеммы это делаем, черт возьми?"
Сердцебиение раздавалось эхом во всем теле, та вакуумная горячая оболочка вокруг нее дрожала, трескалась и грозилась
" — Затем что я так сказал, Нико, поджигай гребанную бутылку и кидай"
Кожа на пальцах сморщилась, Джин пытается вдохнуть, судорожно дергая глоткой. Боясь захлебнуться, умереть, так и не родившись на свет.
" — Приказ ясен… шеф"
Яркие лучи тянутся к ней, взывают, тянут свои цепкие лапы, вырывая из дремы. Вокруг мельтешат голоса, крики, великое множество чужих слов. Но Джин привыкла слышать лишь один голос — свой.
Что-то хватает ее за хрупкое запястье и тянет на себя.
Пузырек воздуха вырывается изо рта и медленно плывет наверх. Она поднимает голову, и черный саван растворяется, наполняя глаза силой. Наполняя их кровью. Джин вынырнула из бадьи, жадно, как выброшенная на берег рыбешка хватая ртом воздух. Над ней в густых волокнах дыма стояла Фрид.
— Слава Тени, ты жива! Я… — она задыхалась, прижимая запястье к губам, — Я боялась, что не успею.
Джин отплевывалась от мыльной воды, голова гудела и раскалывалась, как после адского похмелья. Она до сих пор не могла прийти в себя и понять, где находится.
— Что происходит? — едва вымолвила она, опираясь на бортик ванны.
Мокрые сосульки волос лезли в рот, Джин отбросила локоны назад, и наконец разглядел за спиной сестры пылающие искры. Пламя, точно голодный зверь, поедало все на своем пути: пурпурные подушки рвались от безумной температуры, рассыпаясь объятыми огнем перьями. Занавески пламенным вихрем метались по коридору, а балки трещали и ломились над головой.
Без лишних слов Фрид повела за собой Джин.
«Миру» пришел конец. Стены вибрировали и словно стягивались внутрь, вздымаясь черными пузырями. Каждый вдох сопровождался острой болью в глотке. Джин держалась сестры, с их влажных тел вился пар. Им пришлось прыгать через ступени, обнажившие зияющие провалы, такие же бездонные, как глаза того ублюдка. Потолок натурально кипел, прогибаясь и отдавая красным заревом, будто сейчас оттуда вылезет сам Зверь, терзая огненной пастью все на своем пути.
Опорная балка рухнула, сноп искр разлетелся в стороны. Бушующий огонь пожирал здание изнутри, пеленая его в раздирающий лёгкие кокон дыма.
Джин вскрикнула, но ее крик утонул в огне. Она машинально прикрылась рукой, боясь обжечься, жар в помещении стоял невыносимый.
Они мчались по нескончаемому коридору сквозь тоннель яростного пламени, который словно дорога в ад простиралось в неизвестность.
Впереди замаячил выход. Едва различимый в чёрной копоти догорающих стен.
Фрид с разбега ударила плечом в раскаленную дверь. Догорающие щепки разлетелись в стороны, когда девушки кубарем вывалились из кабаре под названием «Мир».
— Ты в порядке, Фрид? — кашель рвал легкие на части.
— Не волнуйся за меня, — края губ дернулись в бессильном подобии улыбки, а сама рыжая придерживала плечо, где явственно виднелся ожог. Она поймала взгляд Джин и подмигнула, — так, пустяк. Главное ты цела.
— Да… — протянула Джин, оборачиваясь назад. Перед глазами предстали люди, которые сидели на обочине дороги. Их остекленевший взгляд, направленный на лежащие под белым покрывалом тела, — Главное я цела.
Вокруг царила суета, соседи и все неравнодушные таскали ведра, силясь затушить красного демона, но все без толку.
— Я не успела за Томом, — рыжая поджала губы, опустив глаза в пол, — я пыталась, Джин, правда. Я, черт возьми, пыталась!
По телу прошелся холодок, сминающий внутренности, как бумагу. Там, среди накрытых тел, она увидела самое маленькое, лежащее чуть поодаль. Простыня пропиталась черно-красными пятнами.
— Нет, нет, малыш, нет — девушка упала на колени, во рту все еще стоял прогорклый вкус тлеющего дерева, к нему примешалась соленая влага слез. Она провела ладонью по почти нетронутому огнем лицу, поправляя слегка обгорелые космы волос. Мальчик лежал точно живой, вот-вот откроет глаза и улыбнется ей, но этого не происходило. — Ну как же… как же так?
Гортань судорожно подрагивала на тонкой шее. Джин давилась слезами, продолжая гладить мертвого малыша дрожащими пальцами. Вспоминала его старшего брата Стика… она подняла ладонь, на ней не было крови. Но она чувствовала, как эссенция жизни липнет к коже и уже никогда не отмоется.
— Я рассказала, где ты, — старушка Ингрид нависла тенью над ней. Она держала голову прямо, ее слезящиеся глаза блестели в свете пожара, — Он обещал не трогать детей. Кабаре. Всех нас. Я сделала это, что бы защитить нас.
— Защитить? — Джин хватала ртом воздух, ее трясло от гнева, — Это по-твоему защитить! — она всплеснула руками в стороны. — Ты предала меня! Ингрид, за что? За что ты так со мной? — ее голос надломился, — Ты мне… ты мне как мать. Почему?
— А ты мне как дочь, и это ничего не меняет, — Ингрид была непреклонна, но по морщинистым щекам текли слезы, — вы все моя семья. Моя родня. Если мне придется пожертвовать одной дочерью ради всех — я сделаю это. Вини меня, проклинай! Кричи сколько влезет, это ничего не изменит. Мы все проиграли.