Тени и зеркала
Шрифт:
Особенно же Ривэна поразила длинная галерея, завешанная исполинскими портретами в рост; на некоторых из них от времени потрескались или выцвели краски, и было сразу заметно, насколько различалась манера художников. Пространство между портретами украшали гербовые полотнища — изумрудные, с золотыми львами, — и лишь благодаря им Ривэн понял, что за люди строго смотрят на него из рам. Короли Дорелии. Каждый из них, с самых давних времён — с тех пор, как первые люди приплыли в Обетованное из-за моря и расселились на этих землях. Ривэн, мягко говоря, никогда не учился очень уж упорно, но знал, что только две династии в Обетованном ни разу не прерывались — королей Дорелии и правителей Минши. Первый король, Ниэтлин Великий, был изображён верхом на вороном коне и с поднятым сверкающим
— Ворюга, тебя не пялиться сюда привели! — Ривэн вздрогнул от окрика стражника, разрушившего волшебную тишину этого места. — Почти пришли.
И правда — именно в конце этой галереи находилась дверь с ручкой в форме львиной головы с распахнутой пастью. Ривэн, увидев эту ручку, сразу подумал о лорде Дагале Заэру — о человеке с ледяным голосом, которого запомнил как сквозь сон.
Чего только не говорили о нём в Энторе — да и не в одном Энторе, конечно. Говорили, что своими честными правилами он замучил самого короля Абиальда — вялого и безвольного, а заодно много лет держал в узде клику королевы. Что половина законов о налогах, расправах с преступниками и ограничениях для магов, изданных в последнее царствование, была предложена им лично. Что по большей части его усилиями Дорелии удаётся столько лет сохранять хотя бы относительный мир с Альсунгом и Ти'аргом. Что по всей стране от Энтора до границ разбросаны его верные доносчики; что он знает всё обо всех, что за свою жизнь передушил с дюжину заговоров… Его звали то Заэру Железным, то Заэру Всемогущим (впрочем, последнее прозвище предпочитали произносить шёпотом: о короле Абиальде никто не сказал бы так даже в шутку). Ривэн не знал, верить ли всему этому, но ещё в приюте у него о лорде Заэру сложились довольно чёткие представления; по крайней мере, именно им пугали, наряду со злыми духами и болотной нечистью, брюзгливые старые воспитательницы, когда кто-нибудь из сирот ввязывался в драку, отрывал ножки мухам или опрокидывал чернильницу.
И вот теперь он — вор, пойманный с поличным и к тому же пьяным, как выражались те же воспитательницы, «до зелёных дракончиков», — должен стоять перед грозным лордом, прямо в его кабинете. Ривэн ещё не успел до конца осознать это, когда вошёл и натолкнулся на взгляд чёрных глаз, сверкающих, как угли.
Странно, но не обстановка кабинета (хоть и довольно скромная, но такая же богатая, как всё здесь), не бархатный наряд лорда или его тяжёлая золотая цепь поразили Ривэна в первую секунду, а именно глаза. Не встречал он раньше таких глаз — во-первых, настолько тёмных, чтобы зрачок был почти неразличим, а во-вторых — таких строгих и проникающих в самое нутро. Ривэн прямо-таки почувствовал, как его с порога прошила насквозь невидимая обжигающая волна, и уставился в пол. Благо посмотреть было на что: ковёр украшал прихотливый узор, взгляд в котором терялся, точно в лабиринте.
— Тот самый, из Восточного квартала? — спокойно осведомился лорд — всё тем же морозным голосом, странно сочетавшимся с огненными глазами.
— Да, господин мой, — судя по лязгу кулака о нагрудник, «луковичник» поклонился.
— Отлично. Оставь нас.
Кажется, лорд не любил лишние слова. Когда стражник вышел, Ривэн невольно вздохнул с облегчением, но потом снова напрягся, потому что лорд молчал. Мучаясь и почему-то сгорая от неподдельного стыда, Ривэн поглядывал то на письменный стол чёрного дерева, где белели выложенные ровным рядом гусиные перья, то на большую карту Обетованного на стене, то на шкаф, часть которого была приспособлена под свитки, а часть — под пухлые книги. Они были здесь совершенно одни (хотя стражник, конечно, застыл за дверью), и тишина буквально давила на уши. Лорд Заэру молчал ещё долго, а потом вдруг потребовал:
— Посмотри-ка на меня.
Ривэн с усилием поднял голову. Лорд стоял за столом возле глубокого кресла,
— Как тебя зовут?
— Ривэн, милорд.
— Ривэн… А дальше?
— Дальше?… — он и вправду не сообразил, но уже через секунду прикусил губу от собственной тупости. — У меня нет фамилии. Я сирота.
Лицо лорда осталось непроницаемым при этой новости. Да и чему удивляться, подумалось Ривэну: работа у него беспокойная, королевство оберегать… Мало ли видел таких же безродных беспризорников.
— Ты из Энтора?
— Из Дьерна, милорд… То есть не знаю, откуда точно. Меня нашли младенцем под дверями дьернского приюта, — пробормотал Ривэн, всё сильнее недоумевая. Зачем спрашивать об этом? Вряд ли жалостливые истории из воровского детства могли разжалобить лорда.
— Дьерн — это ведь городишко рядом с тем знаменитым источником южнее? — припомнил лорд — таким же тоном, как если бы беседовал о пустяках со знакомым придворным (по крайней мере, в представлении Ривэна придворные именно так и общались).
— Да, милорд, рядом с Синью. Один из многих.
— Отражения, что обучают волшебников, закупают там воду для своих зеркал. Ты из необычного места.
— Да, милорд, — снова поддакнул Ривэн, чувствуя себя полным дураком. На самом деле он не видел ничего необычного в кучке облитых помоями узких улиц, однообразных домов и шумных мастерских, которую представлял из себя Дьерн. Там были, конечно, что-то вроде ратуши и жалкое подобие крепостной стены — но, находясь в Энторе, о них и вспоминать-то не стоило. А вечно шнырявшие поблизости Отражения в своих странных балахонах и с одинаковыми, жутко-стальными глазами тоже не добавляли очарования местности.
Однако лорд, похоже, считал иначе.
— Города набирают силы в последние годы. Ты слышал о крестьянских бунтах этим летом?
— Да, милорд… Конечно.
— Так вот, возможно, кое-какие городские власти причастны к этому… Им выгодно разжигать в крестьянах недовольство против своих господ. Тебя могло ждать чудесное будущее при службе на них. Что же заманило в Энтор?
Ривэн окончательно смешался. Такой человек в таком месте говорит ему такие вещи… Это не укладывалось в голове. Да и зачем, о боги? Чтобы помучить? Это ведь чуть ли не вопрос: «Почему ты, сопляк, не остался там, где мог служить врагам своего короля, а отправился грабить в его столицу?» Как ни ответь — останешься в проигрыше.
— Я… Не знаю, милорд. Я сбежал из приюта и пришёл сюда.
— Пешком?
— Да, — о, это была интересная история… Ривэн по-прежнему любил вспоминать о бесчисленных передрягах, в которые влез по дороге. Каких он только имён себе не придумал, в телегах каких торговцев и сараях каких фермеров не прятался!.. Впрочем, власти Дьерна не особенно усердствовали в поисках какого-то сбежавшего оборванца; и всё-таки, будучи нигде не укоренённым, попадаться много кому на глаза не стоило — особенно стражникам, рыцарям и приставам. Ну, и королевским солдатам, конечно. В тот год как раз решалась судьба Ти'арга с Альсунгом, и Дорелия готовилась вступить в войну, так что тракты, таверны и постоялые дворы просто кишели служилым людом.
— Неблизкий путь, — заметил лорд. — А сколько тебе лет?
— Семнадцать, — как обычно, приврал Ривэн. Свой точный возраст он не знал — и всегда округлял в большую сторону. Лорд улыбнулся краем сухих губ, но выражение его лица от этого не потеплело.
— Почти солидно. И в пятнадцать иногда посвящают в оруженосцы… И что ты делал на первых порах? Искал работу?
Ривэн обнаружил, что совершенно по-идиотски краснеет и переминается с ноги на ногу. Ещё не хватало — такого с ним давно не случалось… Что-то явно шло не так, точнее — всё. Чутьё подсказало ему, что никакая ложь с этим человеком не сработает.