Тени кафе «Домино»
Шрифт:
– Его пьеса у Левонтовского идет на полном аншлаге, – вмешался «благородный отец».
– А как же красный генерал Юрка? – поинтересовался Есенин.
– А Вы ничего не знаете, – спросил красавец-актер.
– Нет.
– К нему приехала жена, и он выставил Лену из квартиры с вещами. Драма в духе Аверченко.
– И такая же пошлая, – грустно сказал Олег.
– Тебе ее жалко? – удивилась Таня.
– Как любого, попавшего в такую историю.
В зал вошел финский поданный Генрих Шварц и Сергей Федоровский.
Внезапно
Вошел Луночарский с актрисой Розонель.
Ему начали хлопать все.
– Друзья, – нарком понял руку, – я пришел к вам в гости послушать и поспорить с профессором Новиковым.
Он огляделся и пошел к столику, за которым сидела Лена, Разумнов.
– Вот так, – сказал Мариенгоф, – уведет Леночка наркома от его мадам.
Он встал.
– Пойду объявлять начало диспута.
Под потолком горела хрустальная люстра, висевшая прямо над столом, заставленным выпивкой и закусками.
Пировали трое. Два из известных в Москве бандиты Чугунов по кличке Стальной и Маслов по кличке Витя Дмитровский.
Третьим сидел Алексей Сольцов, сотрудник из отдела Мартынова.
– Леша, – Чугунов налил ему рюмку до краев, – друг, на стволы нужны.
– Всем нужны, – Леша выпил.
Чугунов достал пачку червонцев.
– Вот за три ствола и сотню маслят.
Леша провел большим пальцем по пачке.
– Завтра здесь, в час дня.
– Спасибо, друг. Ты закуси свининкой жареной. Ты нам новые ксивенки достань ОГПУ. Удостоверения ВЧК уже не ходят.
– Тяжело, Чугунов, – Леша разрезал кусок свинины. – Дело стремное очень.
– Да ты нам одно удостоверение дай. Коля «Художник» сделает лучше натурального. Он сделает, мы тебе ее вернем. А печать с твоей ксивы срисуем. Даю авансом.
Чугунов положил на стол золотые наручные часы.
– Нет. Лучше деньгами, – засмеялся Леша, – куда я их надену. Сразу просекут волки наши.
– Деньгами так деньгами.
Бандит достал початую пачку, вздохнули протянул Сольцову.
– Пропал куда-то Бессарабец. Подождем, пока ксивы ГПУ сделаем, и пойдем брать ювелира на Арбате.
– Давай по последней, – Сольцов разлил водку, – и мне пора. А то Мартынов сожрет.
От мощного удара вылетела входная дверь.
Бандиты не успели схватить оружие.
В комнату ворвались Тыльнер, Николаев и агенты угрозыска.
– Руки, – рявкнул Тыльнер, – кто двинется, пристрелим.
– Не порядок, начальник, – сказал Чугунов, – на сухую берешь.
– Поищем – найдем, – сказал Николаев, – а Вы, Сольцов, что делаете в этой милой компании? Да не лезьте в карм ан. Все равно ничего сбросить не удастся. Обыщите его.
– Не сметь, я чекист! – закричал Сольцов.
– Дерьмо ты и предатель.
Из карманов Сольцова достали портсигар, зажигалку, две пачки червонцев,
– Неплохо платят в ГПУ нынче, – засмеялся Тыльнер.
– А я тебя давно подозревал, Сольцов, – сказал Николаев, – с той поры, как мы Афоню Нерченского, то бишь, Лапшина упустили. Значит, я в цвет вышел. Но это дело не угрозыска. Пусть с тобой Мартынов разбирается.
Диспут закончился. В зале плавали клубы табачного дыма.
Нарком, близоруко щурясь, протирал пенсне.
Новиков победно поглаживал усы.
На сцену поднялся Мариенгоф.
– Друзья. Давайте поблагодарим Анатолия Васильевича и Николая Эрнестовича за острую и очень интересную полемику…
– Подождите, подождите. Я забыл привести еще один аргумент, – поднял руку Новиков.
Он сделал паузу.
– Возможно, кто-то помнит, что в газете «Русское слово» в тринадцатом году была напечатана статья о том, что известный коллекционер – петербургский купец Ковригин приобрел редчайшую картину голландского художника Рюисделя…
– Я помню эту статью, – встал из-за стола Леонидов, – ее написал некто Дриллих, которого разоблачили как агента Охранки.
– Но Охранка к нашему спору не относится. Так вот, я неделю назад в Петрограде побывал в особняке Ковригина на шестой линии Васильевского острова. Конечно, коллекция его исчезла безвозвратно, в особняке теперь «Музей быта». На втором этаже этого странного учреждения я увидел на столе картину Рюисделя, без рамы, просто прислоненную к стене. А ведь она стоит огромных денег в валюте. Как же так, Анатолий Васильевич?
– Что поделаешь, мы еще не можем собрать все культурное достояние Республики. Большое спасибо за сообщение. Мы примем меры.
Зал аплодировал.
Шварц наклонился к Федоровскому.
– Сергей, Вам нужны деньги?
– Конечно.
– Есть работа, за которую Вы можете получить весьма солидную сумму. Но она связана с риском.
– За хорошие деньги я готов рискнуть.
На втором этаже особняка Ковригина, ныне «Музея быта», экспонировались кухонные и туалетные принадлежности.
Стояли плиты, затейливые унитазы, кухонные шкафы, полки с мельницами для кофе, лежали медные пестики, разноцветные жестяные коробки для приправ.
На обшарпанном кухонном столе прислонилась картина без рамы.
Посетителей не было, и дежурная – старушка с повязкой на рукаве – подремывала в углу.
Она услышала шаги и встрепенулась.
В комнату вошел необычный посетитель.
Он был одет в серый твидовый реглан, шляпу «Барсолино», в дорогие туфли на каучуковой подошве.
Он обошел экспозицию.