Тени надежд
Шрифт:
Менон же явно мечтал о славе Ясона Ферского, так же как он, Линкестиец, о филипповой. Ну что же, от Александра зависит, станут ли эти мечты явью. А у Филиппа есть чему поучиться, он умело разделял врагов и бил их поодиночке.
– Твои слова запали мне в душу, почтенный Менон. Я подумаю. Хорошо подумаю.
Фессалиец удовлетворенно кивнул. Конечно, кто же дает согласие сразу. Нужно устроить смотрины. Они поняли друг друга.
Менон уехал, Линкестиец тепло проводил его. Оба остались довольны переговорами и строили далеко идущие планы по использованию союзника в своих целях.
Через несколько дней в Пеллу
Пролетела весна, а союзники даже на час не приблизили день падения Амфиполя. Строительство насыпи продвигалось еле заметными шажками. Сначала возводилась бревенчатая основа, ее засыпали землей и поверх вновь укладывали бревна.
Кассандр не сразу занялся строительством собственных камнеметов, но, в конце концов, они и у него появились. Македоняне несколько раз сумели разрушить защитный палисад на насыпи ударами ядер, после чего прицельно расстреливали рабочих из луков. Немало афинских ядер улетело обратно. Вражеские машины македоняне уничтожили дерзкой ночной вылазкой, научив Харидема бдительности.
Восстанавливая палисад, союзники каждый раз несли большие потери. Однако, несмотря на все трудности, насыпь мало-помалу росла.
В первый летний день часовые на насыпи ощутили запах гари. Никто не мог понять, откуда он идет. Возле стены прямо из земли повалил дым. Союзники заметались, не понимая, что происходит и что следует предпринять, а через некоторое время часть насыпи обрушилась, выпустив наружу языки пламени. Провалившиеся сгорели заживо. Все труды опять пошли прахом.
На Харидема было страшно смотреть, Леосфен пребывал в задумчивости, а Линкестиец откровенно, не таясь, злорадствовал. Никто не понял, что произошло.
А дело было так. Раскусив планы союзников, Кассандр и его стратеги решили подвести под вражескую насыпь подкоп. Добравшись до бревен основания, македоняне не без труда вытащили часть из них, обустроив под землей небольшую комнату. От нее прокопали два тоннеля к поверхности, на которую пробились ночью. Отверстия до поры прикрыли дерном. Комнатку заполнили дровами и смолой, подожгли их, и с помощью всех кузнечных мехов, которые нашлись в городе, принялись нагнетать в подкоп воздух.
Союзники были настолько подавлены случившимся, что македоняне, совершенно обнаглев, опять сделали вылазку, в ходе которой захватили пристань и спалили два вражеских корабля.
Харидема хватил удар, его с трудом привели в чувство, но с тех пор он лишь бессвязно мычал, лежа пластом в своем шатре. Командование принял Леосфен. Положение союзников от этого, разумеется, легче не стало. Афины кипели, призывая привлечь Харидема, которого совсем недавно они едва ли не боготворили, к суду.
Вскоре у Леосфена появилась еще одна головная боль: под стены Амфиполя явилось войско одрисов во главе с царем Севтом.
Отец Севта, царь Котис, много лет положил на укрепление
Отношения Котиса с Афинами портились из года в год, несмотря на то, что он являлся зятем влиятельного полководца Ификрата и, в конце концов, царь решил разорвать их, напав на Херсонес Фракийский.
Афины не стали объявлять одрисам войны, вместо этого они устроили в вотчине Котиса восстание. Руку к этому делу приложил молодой командир наемников, эвбеец Харидем. Ификрат, считавшийся лучшим из афинских стратегов, в те годы незаслуженно пребывал в тени. Он оказался там из-за провала осады все того же Амфиполя, афинской колонии, порвавшей с метрополией. Зять Котиса, обиженный на сограждан, решил послужить тестю и подкупил Харидема. В результате тот, вместо раздувания пожара восстания, сам же его и затушил, после чего прибыл в Афины, как посол одрисов с предложением вечного мира с Фракией.
Граждане афинские очень удивились, но наживку проглотили, а Котис под это дело все же прибрал к рукам Херсонес Фракийский, да еще и заключил союз с только что взошедшим на престол Филиппом.
Этого афиняне уже не стерпели и подослали к Котису убийц. Севт, младший сын царя, в ту пору еще сосал мамкину грудь, и престол наследовал его старший брат Керсоблепт.
Афины убийством Котиса не удовлетворились. Они решили совершенно развалить царство одрисов и начали планомерно сеять там смуту. Против Керсоблепта выступили Амадок и Берисад, потомки династии, свергнутой Котисом. Поднял восстание казначей Керсоблепта. Его разгромил Харидем, который так и остался на службе у одрисов. Наемник стал первым полководцем Керсоблепта и царь даже выдал за него свою сестру.
Хитрый эвбеец довольно успешно воевал с обоими претендентами и стоявшим за их спинами городом Паллады. Тем не менее, силы были неравны, и вскоре царство одрисов распалось на три части.
Видя, что дела у одрисов совсем плохи, Харидем, не желающий тонуть вместе с ними, решил бросить Керсоблепта, наплевав на родство. Через подкупленных влиятельных граждан он внес в экклесию предложение назначить его стратегом наемников, упирая на то, что только он сможет вернуть Амфиполь Афинам. Предложение приняли. Так беспринципный Харидем, которому было все равно, кому служить, вторично сменил хозяина. Правда Амфиполь он взять так и не смог, поскольку в тот же год город захватил Филипп.
Через несколько лет македонянин поочередно завоевал все осколки царства одрисов. Харидем стал одним из самых непримиримых его соперников.
Когда царем Македонии стал Александр, сын Филиппа, Севт, по малолетству не участвовавший в войнах, что вел его брат (к тому времени уже покойный), принес клятву верности Македонии, как владетельный князь. Он послал в азиатский поход большой отряд своих подданных.
Едва Фракии достигли вести о смерти Александра, Севт решил вернуть утраченную независимость. Он объявил себя царем, благо из других претендентов в живых никого уже не осталось, и начал готовиться к войне за Амфиполь, в ворота которого столько лет подряд безрезультатно стучались лбом афиняне.