Тени Рагнарека

Санди ака Владлена

Играли две флейты.

На мягком ковре, заменяющем тут ставшие уже привычными циновки, среди ярких шелковых подушек разного цвета и величины, с мягким шорохом чешуек свивались змеиные кольца. Серебристо-белые и антрацитово-черные. Одинаковые флейты в двух парах тонких рук: молочно-белых и бронзово-смуглых. Два чуть покачивающихся изящных женских силуэта, и то же неощутимое дыхание ветра мягко перебирает мерцающие волосы цвета воронова крыла и топленого молока. Это была бы идеальная композиция, чтобы изобразить, к примеру, единство Жизни и Смерти. И в какой-то мере это было бы правдой: Белая Ламия, Кондракарская Целительница Гигейя,

покровительница здоровья и врачевания во всей Вселенной вполне заслуживала считаться воплощением Жизни. А Черная Ламия Випера, служащая главе Якудза, и была, по сути своей, истинной смертью.

– Я думала, Вы предпочитаете не иметь дела с Черными, Гигейя! – заметила Оруби.

Две ламии почти одновременно опустили флейты. Музыка смолкла. Широко распахнулись две пары глаз – ярко-синие и бледно-желтые.

– Две змеи в одном овраге, как известно, не живут! – улыбки на карминно-красных и бледных губах показали загнутые гадючьи клыки. Одинаковые у обеих. Особенно если не знать, что яд Черной ламии убивает любое живое существо, меняя свои химические свойства таким образом, что найти противоядие невозможно, и в независимости от желания Виперы, любой человек, на кожу которого попадет хоть капля ее яда, обречен, а Белая сама способна его изменять по желанию, превратив яд как в противоядие почти от чего угодно, так и в лекарство от абсолютно любой болезни. Только от укуса «сестренки» не сможет спасти даже она.

– Но это ведь не причина пренебречь коротким визитом вежливости к сестре раз в тысячу лет, раз уж я все равно здесь, – добавила Гигейя. – а вообще-то я здесь из-за тебя.

Все ламии родные сестры – дочери своей прародительницы. А «обыкновенные» змеелюды, такие, как Седрик, произошли уже от браков ламий, у которых нет своих мужчин, с представителями других рас. Разве что поколений вечножительниц с потомками могло отделять от одного до сотен.

– Кажется, Оракул ясно дал понять, что в Кондракаре мое присутствие бессмысленно. – напомнила Оруби. – Зачем я теперь там нужна?

– Не в Кондракаре. В Хиттерфилде. По словам Оракула, жизнь Стражниц зависит от твоего присутствия там.

Приехали! Столько времени была не нужна, а стоило уехать в отпуск – сразу вам жизненная необходимость. Однако мало свойственна главе Кондракара такая прямота – обычно он туману напустит столько, что на каждое слово сотня толкований выйдет вплоть до прямо противоположных! Значит, дело действительно более чем серьезное.

«Не могли эти девицы слегка подождать, прежде чем влипать в историю!»

– Идем? – Целительница протянула руку. Оруби машинально отметила еще одно отличие Черной и Белой ламий: Лейла очень любила многочисленные золотые украшения, почти полностью составлявшие ее наряд – трудно было понять, надела ли она под все эти вычурные ожерелья хоть клочок ткани, а Гигейя носила простую белую тунику, единственным украшением которой был вышитый герб медицины: змея и чаша.

– Но я не могу так просто уйти! – Ямато был именно тем человеком, оскорбить которого хотелось бы меньше всего. И из искреннего уважения и из понимания, что обиды он не спустит. Позади деликатно кашлянули. Обернувшись, Оруби с негодованием увидела Мияши. А ведь подобраться к ней со спины незаметно было почти невозможным!

– Да что ты ходишь за мной, как привязанный?! – разозлившись больше на себя, чем на юношу, рыкнула базилиадка.

– Я скажу Ямато-сама, что у Вас возникли срочные

дела, Оруби-сан. Не беспокойтесь, он хорошо это понимает.

Девушка кивнула.

– Боюсь, поцелуя на прощание я этим все равно не заслужу…

– Какой может быть смысл в поцелуе, если он одновременно первый и – на прощание?

Мияши сверкнул в полумраке улыбкой.

– Мне так нравится даже больше. Ни к чему не обязывает.

– Ты именно поэтому сбежал от Альберты?

По золотисто-смуглому лицу пробежала тень.

– Считайте меня трусом, Оруби-сан. Тем более, что это будет истинной правдой. Вы, Ямато-сама, да и Альберта тоже – вы воины. Вы презираете таких, как я. Не можете обойтись без нас с нашей исполнительностью, с нашим умением договариваться и искать компромиссы – и за это же презираете. Презрение со стороны Ямато-сама, по крайней мере, пока меня устраивает моя заработная плата, меня ни капли не задевает. Я искренне думал, что меня не задевает ничье презрение. Но когда презирает Альберта – это больно. Я мог бы притворяться, сколько угодно притворяться, но сам понимал бы, что такой, каким являюсь в действительности, заслуживаю этого презрения.

– Когда ты закрывал ее от пуль, ты трусом себя не считал.

– Просто я попытался на несколько мгновений об этом забыть. На несколько мгновений забыть легко, а большего и не требовалось. Что же… прощайте, Оруби-сан. Знаете, когда Вы спросили, действительно ли Табаки моя фамилия, я подумал, Вам идеально подошло бы прозвище Багира, – снова улыбнувшись, добавил он.

– Счастливо, Мияши.

========== Вилл ==========

Признаться честно, Хранительница слегка офигела. Тарани и Корнелия вечно отчитывают за использование подобных выражений, но иногда других просто не находится. При виде князя Фобоса, с обычным своим застывшим на лице высокомерием – мраморная скульптура, а не человек! – держащего в объятьях мокрую с ног до головы и оттого напоминающую утопленницу из японского ужастика Нериссу, выражением наполовину обезображенного лица и безумно сверкающими глазами как у того же мстительного призрака в «Пропущенном звонке»… определенно не находилось. Зато Ирма, если у нее, конечно, нет кляпа во рту, возможности вставить словечко еще ни разу не упускала.

– Ну они и парочка, скажу я вам! – негромко заметила Стражница Воды. – Впрочем, я не удивлена, что девушку с соответствующим характером нашему прЫнцу пришлось в буквальном смысле – откапывать!

– Я все слышу! – холодно откликнулся Фобос. Хай Лин тихо хихикнула, а Корнелия на всякий случай пихнула Ирму в бок. Куда там! Вини-Пуха, что называется, понесло…

– Что я могу поделать, если у Вашего Высочества паршивый вкус! Впрочем, старушка, у тебя тоже! Приглядитесь друг к другу повнимательнее, и…

– Ирма! – сквозь зубы прошипела Вилл.

– А что – Ирма? Всегда Ирма! Имею я право высказать свое мнение? У нас вроде бы пакт о ненападении.

– У меня, – Фобос любезно улыбнулся. – с сестренкой. В Меридиане. О вашем мире речи не шло, так что еще один сомнительный комплимент в мой адрес и вы, юные нахалки, рискуете так и не дожить до совершеннолетия.

– Твое высочество уже третий раз обещает что-то в этом роде, а мы живы до сих пор, – чуть сбавив обороты, так и не угомонилась Ирма. – типа особы королевской крови своему слову хозяева: хотят – дают, хотят – обратно берут!