Тени Рагнарека

Санди ака Владлена

– Что?!

– Замолчите немедленно! Меня достали ваши бесконечные ссоры! – одернула их Вилл. Это возымело эффект: перестав прожигать друг друга яростными взглядами, обе обрушились уже на нее:

– Слушаюсь, командир! – ехидно отозвалась Ирма.

– Только и знаешь, что вечно все критиковать, а сама сваливаешь принятие решения на «большинство голосов»! Вроде сама и ни при чем!

– В обратном случае ты непременно бы заявила, что я все делаю по-своему и ни с кем не считаюсь! – вырвав руку у Ирмы, Вилл показала на Корнелию пальцем. – Ты не только постоянно ко мне цепляешься по любому поводу, ты еще все время пытаешься стать главной вместо меня!

– Вот еще!

– Давайте оставим эту затею, – тихо подала голос Тарани. – я знала, что это глупость!

– А у тебя есть идеи получше?

–

Да хватит же! – пронзительно выкрикнула дольше всех промолчавшая Хай Лин. – Что вы творите? Перестаньте! Доведем хотя бы дело до конца! Загляните в ваши души – откуда там взялся этот гнев? – темные глаза миниатюрной азиатки лихорадочно заблестели, звонкий голосок зазвучал с совершенно не свойственной ей торжественностью – словно огромный колокол вместо серебряного колокольчика. – Пусть же явится причина!

Свечка – должно быть, от чьего-то резкого вздоха – дрогнула и погасла. Сердце Кондракара, напротив, вспыхнуло, словно перегорающая лампочка, на мгновение всех ослепив. Лопнул, разбрызгивая воду и стеклянные осколки – Ирма рефлекторно отшатнулась, боясь, что они вопьются в лицо – импровизированный «хрустальный шар»

– Благодарю за приглашение, милочки, – прошелестел чуть хрипловатый голос. – и за подарки…

Руки Нериссы легли на Сердце Кондракара и Клепсидру, лишь на мгновение не успев сомкнуться – Вилл и Корнелия очень вовремя схватили артефакты каждая со своей стороны, словно поймав «тень» волшебницы за обе руки. Помещение наполнил визг и рычание.

– Ирка! Ирка, вы чего там делаете? – забарабанил Кристофер в предусмотрительно подпертую стулом дверь кухни. – Дисциплину хулиганим? БЕЗ МЕНЯ???

– Тольконевмоемдометольконевмоемдоме!.. – услышала Ирма собственный голос через весь этот гомон. Сердце Кондракара пылало так, что, казалось, готово испепелить Нериссе и Вилл руки до самых плеч. Лицо мертвой волшебницы исказила страшная гримаса – Стражница Воды только в следующее мгновение поняла, что не от боли… или не только от боли… Рука, удерживающая Клепсидру и половина лица Нериссы с этой стороны ссыхались и темнели, словно сухой лист. Корнелия, подрастеряв свою аристократическую холодность, зажмурилась и пронзительно визжала, однако Клепсидру держала цепко. Ирма пыталась собрать и хоть куда-то направить безумно мечущиеся мысли о том, как не дать этому чертовому привидению и дорогим подружкам заодно разнести дом по кирпичикам и уж тем более не допустить, чтобы как-то пострадал упорно ломящийся в дверь кухни Кристофер. В результате связная мысль была только одна – выкинуть ВСЕХ из дома! С неожиданной силой отшвырнув стол (помниться, эту махину из натурального дуба даже двигать вдвоем с Анечкой было тяжеловато), Ирма стартовала с короткой дистанции и примитивным тараном врезалась в Нериссу, заставив ту спиной вперед вылететь через заднюю дверь, утягивая за собой прочно прицепившихся Корнелию и Вилл. От неминуемой мести собственных же подруг, приложившихся в полете об обе стороны дверного косяка, спасла исключительно случайность – шлепнувшись на бывшую Стражницу всем своим весом, Ирма заставила ее на мгновение ослабить хватку и позволила девчонкам вырвать свои артефакты.

– Земля! Вода! Огонь! Воздух! – прижимая отвоеванное Сердце к груди, оглушительно провыла Хранительница, пока ее предшественница с неожиданной для наполовину рассыпающейся мумии силой пнула Ирму в солнечное сплетение и перекатилась, подмяв под себя. Однако Стражницы уже успели «подключиться» к Сердцу и девочке только и оставалось, что вызвать из-под земли небольшой прорыв водопровода, отшвырнувший противницу на несколько метров.

– Что бы ни заставило тебя вернуться! – вставая в позу героини какого-нибудь боевика, сообщила Вилл. – Но мы отправим тебя обратно!

Выплюнув порцию архаичной ругани, Нерисса, успевшая сообразить, что попытка выцарапать артефакты провалилась уже безнадежно, благоразумно не стала связываться одна с пятерыми, а попыталась дать деру.

– Не выйдет! – Ирма попыталась рвануть следом, но поскользнулась в луже от самой же устроенного водопроводного фонтана и шлепнулась на мокрую траву. – Держите ее, девчонки!

К счастью, Томас, полив утром газон из шланга, опять бросил его, где попало, Ирма заставила резиновую «кишку» включиться и шмыгнуть прямо

под ноги Нериссы. Волшебница потеряла равновесие и, по инерции пролетев пару метров вперед, угодила… прямо в объятья князя Фобоса собственной персоной.

– Чего-то в этом роде я и ожидал увидеть, – откомментировал держащийся за спиной начальства змееоборотень.

Стражницы на пару мгновений недоуменно замерли.

========== Оруби ==========

Над садом, наполненным горьковатым ароматом многочисленных цветущих растений, тихо переливалась мелодия флейты. Всего за неделю у Оруби успело войти в привычку каждый вечер специально выходить из «бумажного домика», чтобы ее послушать. Большинство цветов раскрывались, как и положено орхидеям, только с наступлением темноты и теперь призрачно белели в полумраке, привлекая множество одурманенных насекомых и маленьких птиц. А ведь некоторые из растений были хищниками-мухоловками… Можно поспорить: самые красивые и самые манящие из цветов преследовали по отношению к безмозглым бабочкам именно гастрономические цели! И эта волшебная флейта… наверное, так должна была звучать дудочка легендарного крысолова, мелодия которой звала за собой, звала и манила в неизведанные дали, которых, быть может, и не существовало вовсе. Хотя для Оруби вилла «Черная орхидея» и стала такой неизведанной далью, кусочком ее маленького рая на земле, куда девушка пришла, быть может, зачаровавшись волшебным зовом, а теперь искала в себе силу воли, чтобы уйти, понимая, что с каждым днем, с каждой вечерней симфонией, этой силы чувствует в себе все меньше. Ямато сам создал для себя этот маленький рай. Как и она, потомок древнего изгнанника не хотел жить в обществе людей с Земли, но он, в отличие от нее, даже не пытался, ограничив «свой» мир виллой и окружавшим ее садом, которые покидал крайне неохотно, как рак-отшельник раковину.

«Чего я ищу в этом мире?»

Оруби не нравилось человеческое общество. Не нравилось напоминать себе, что, когда кто-то кривит нос, этот нос нельзя тут же слегка подправить набок, а в ответ на оскорбление или обвинение нельзя вынуть меч и предложить разобраться здесь и сейчас, а затевать вместо этого какие-то нелепые тяжбы. Нет права брать свое, не оглядываясь на какие-то там законы. Нельзя прямо говорить в лицо, поскольку оскорбить кого-то – в Хиттерфилде тоже преступление! Нельзя быть полностью откровенной даже с теми людьми, кто искренне симпатичен. Нельзя просто быть самой собой… Только со Стражницами, которые хотя бы знали… знали, но это отнюдь не заставляло их понимать. С их точки зрения этот нелепый мир был именно таким, каким должен быть, даже если не все в нем приходится по нутру. Наверное, это и подтолкнуло ее в свое время к Седрику. Не ребенок же она, в конце концов, чтобы потерять голову из-за чьих-то голубых глазок! Но когда в этих бессовестных глазах, как в зеркале, отражается твое собственное одиночество в чужом неправильном мире – и становится совершенно не похожий на тебя типчик, с которым дела-то иметь не стала бы при иных обстоятельствах, самым близким и родным существом в целой вселенной!

Тихо пела над садом флейта. Отвлекаясь от своих размышлений, Оруби подумала, что сегодня мелодия звучит не так, как обычно. Чуточку, но иначе. Любовь базилиадки к музыке всегда была чисто платонической, так что детально разобраться в этом Оруби не могла, но чуткий кошачий слух легко зафиксировал перемену.

«Любопытные кошки без хвоста ходят!» – напомнила себе девушка. Хвостов у базилиадцев, в от отличие от сородичей ее покойной наставницы Любы, и так не было, однако это не служило причиной соваться всюду, где запросто можно было рискнуть всеми прочими частями тела разом! А именно таким был уголок сада, откуда звучала волшебная мелодия.

Невысокий домик почти целиком накрывала пышная крона яблони. Непременная яблоня – дань христианской мифологии, наверное. Восточное – или слегка восточное – убранство для удобства. И водоем – уже просто так, удовольствия ради. В этом все были солидарны. Музыка с переливчатым шелковым журчанием лилась из окошек. Вместо двери – невесомая шелковая штора, слегка покачивающаяся в такт, наверное, дыханию самой музыки. Отбросив тонкий полог, Оруби наконец поняла, что в этой музыке было сегодня непривычным.