Тени теней
Шрифт:
– В смысле? – хмурится Макс.
Анжелика вздыхает:
– Трудно объяснить… Это все было как торнадо, ураган какой-то. Вокруг них все рушилось и ломалось, подойти невозможно. В тот момент все точно поняли, что это какие-то сверхъестественные способности. Или что-то вроде того. Если честно, я и сама толком мало помню – перепугалась до чертиков, ревела и закрывала глаза.
Макс прихлебывает чай, я крепко сжимаю кружку, не сводя глаз с Анжелики. Она достает новую сигарету из пачки, задумчиво вертит в пальцах, потом убирает обратно.
– Страшнее всего то, что все про
Я холодею:
– Вы уверены, что повторяется? И что мы тоже с моста… ну…
– Не знаю. Но все слишком уж похоже.
Она снова вытаскивает сигарету. Чиркает колесико зажигалки, тонкая струйка белесого дыма плывет к потолку. Макс прихлебывает чай.
– Почему зеркала закрыли? – спрашиваю.
Анжелика опасливо косится в сторону прихожей, будто боится, что простыня соскользнула. Тем временем стеклянная дверца шкафчика прямо над ее головой отражает что-то темное и едва различимое, что парит за нашими с Багровым спинами.
– Нельзя смотреть в зеркало, если рядом кто-то из тех, кто исчез, – негромко говорит Анжелика.
– Почему? Что там можно увидеть?
Подозрительно щурится:
– Ты прекрасно знаешь, что. Ты ведь что-то увидела в моем зеркальце тогда, на мосту?
– Возможно. Просто хотелось, чтобы вы описали это своими словами.
– Понятия не имею, что там.
Чай в кружке остыл, и я отнимаю ладони, чтобы спрятать их в карманы. Неожиданный озноб прошибает тело, хочется залезть под одеяло, прижать колени к груди и заснуть.
– Если не имеете, то почему так боитесь? – спрашиваю.
– Тогда, в прошлый раз, каждый, кто видел, очень пугался, – отвечает Анжелика. – Они видели там что-то такое, чего не могли описать.
Я молчу. Она выдыхает дым и спрашивает:
– А что там? В зеркале?
– Тени, – тяну задумчиво. – Чужие тени.
Чай в кружке идет рябью, когда Анжелика нервно давит сигарету об пепельницу.
– Простые тени так не напугают, – говорит. – Там что-то намного страшнее.
– Наверное, – киваю. – Как нам выяснить, что именно ходит за нами?
– Не представляю. Я хотела начать расследование сразу после вашего возвращения, но информации и зацепок слишком мало. Их вообще нет, честно говоря. Просто случилась какая-то неведомая чертовщина на ровном месте.
– На ровном месте ничего никогда не бывает, – возражаю. – У всего должны быть причины.
– Ты просто хочешь себя успокоить. Хочешь поверить, что есть шанс спастись.
– Вы так говорите, будто мы уже пошли с моста прыгать, – бросаю раздраженно. – Я так делать не собираюсь!
– Думаешь, они собирались? – криво ухмыляется Анжелика. – Ни один нормальный человек так не сделает. У них могло быть большое будущее во взрослой жизни. Если бы уехали отсюда, конечно.
Скрестив тощие руки на груди, она поворачивается к окну, где все та же бесконечная серость. Взгляд затуманивается, Анжелика словно покинула
– А вы почему не уехали?
Анжелика по-прежнему в прострации. Макс продолжает:
– В вашем возрасте уже пора быть замужем да своего ребенка воспитывать.
Пожалуй, напрасно я корила себя за излишнюю бестактность, когда расспрашивала Сажина про его семейные проблемы. Я просто образец деликатности по сравнению с Багровым.
Анжелика тут же приходит в себя, ноздри раздуваются от ярости, твердый ясный взгляд прижимает Макса к спинке стула.
– Ребенка? Кто сказал, что я должна воспитывать ребенка? Это все дурацкие стереотипы: повзрослей, выйди замуж, роди ребенка, блаблабла, и тогда будешь счастлива! Родители вдалбливают это детям, потому что их собственные родители вдолбили им то же самое. Размножайтесь, как животные. Выполняйте главную цель – плодитесь. А потом на нормальных людей, которые просто живут для себя, все косятся с осуждением. Эти несчастные мамочки с колясками на улицах тычут пальцами у тебя за спиной, потому что они выкинули свою молодость в мусорку, заведя спиногрыза, а ты тут ходишь свободная и радостная! Они-то все сделали правильно, а ты нет, вот только счастлива почему-то ты, а не они!
Голос ее становится все громче и истеричнее. Я отодвигаю кружку подальше и выдавливаю улыбку:
– Нам пора, засиделись что-то.
Анжелика не слышит. Огонек зажигалки подкуривает третью сигарету.
– А потом ты не можешь заснуть по ночам, потому что чье-то отродье орет на весь подъезд, проголодавшись. Эти правильные мамочки подскакивают с постели и бегут к кроватке заткнуть маленький орущий рот соской, и вот тогда они тебе завидуют! Но, конечно, никогда в этом не признаются. Ведь они все сделали, как их учили, и должны быть счастливы. Они заняли свою нишу в социуме, а ты болтаешься где-то снаружи, никому не нужная, вот и все.
Мы с Максом киваем как болванчики, не рискуя даже переглянуться. Раскрасневшаяся Анжелика гасит недокуренную сигарету, хоронит ее в сером пепле вместе с остальными, а потом резко поднимается на ноги.
– Вам и правда пора, – выдыхает. – Не нужно было приходить.
В своем словаре я бы использовала слово «Анжелика» как антоним к «гостеприимность».
Когда мы зашнуровываем кроссовки в прихожей, она вдруг выдает:
– Вернувшись, они сказали, что исчезли, когда были в старом музее. Хвастались, что видели там что-то такое, о чем никому не расскажут. Я уже была там, на следующий день после вашего возвращения. Но ничего не нашла.
В этот момент она случайно задевает локтем простыню на зеркале, и та плавно опадает вниз на манер театрального занавеса. Мгновенно прикрыв глаза рукой, Анжелика шипит:
– Уходите уже! Скорее!
***
У каждого есть изъяны. Даже если найти самого красивого человека в мире и просто присмотреться – увидишь морщинки, прыщики, пигментные пятна или вообще волосатые родинки. Красота – понятие цельного, не разобранного на детали, потому что каждая деталь чего-то целого не может быть красивой. Где-нибудь обязательно найдется шероховатость.