Тени тянутся из прошлого
Шрифт:
Выглядывать из-за косяка не решился. Быть может, там только и ждут неосторожного движения. Оглянулся. Ловелла замерла под стеной в углу. В сознании. То, что не двигается – это правильно. Остается надеяться, что она и сама понимает: самое лучшее, что она может сделать – оставаться неподвижной.
Закашлялся и отпрянул от выхода. Как бы не услышали! Едва ли незваных гостей оглушило так же, как и его.
Он не слышал звуков. Чутье? Или просто висящая в воздухе пыль взвихрилась, выдавая движение возле проема.
Гранат – две. Он рванул одну из кармана, точным броском
Пляшущая в воздухе пыль исчезла – кругом разлилась непроглядная чернота. Эту гранату изготовили с использованием магических кристаллов.
Охитека пополз назад, зажмурившись. Открывать глаза смысла нет – ничего не увидит. Чернота вокруг – это не пыль и не темнота. Магическая слепота. Мелкая пыль магических кристаллов создала настоящую чернильную завесу, которая не рассеется минимум следующие полчаса. Здесь не помогут особые противопылевые стекла шлемов. Да, он ослеп – но враги тоже ничего не видят. А он запомнил планировку квартиры. И это преимущество следует использовать на полную катушку.
Помнится, Ловелла забилась в самый угол. Если она никуда не попыталась уползти оттуда – он ее сейчас найдет.
Вскрик жены едва пробился сквозь настырный звон в голове. И в ту же секунду до него дошло – он наткнулся на ее руку. Охитека торопливо схватил ее за запястье.
– Это я, - прошептал тихо.
Во всяком случае, он надеялся, что получилось тихо, и никто больше его не услышал. Не хотелось выдать себя нападавшим.
Поэтому добавлять ничего не стал. Если слышит – услышала. Если оглушена, как он – то и не услышит ничего. Осторожно похлопал ее по ладони. И потянул слегка в сторону окна. Ладонь вывернулась из его пальцев, жена торопливо ощупала его, похлопала по плечам. Он с трудом дождался окончания проверки и вновь потянул ее к окну. С облегчением вздохнул, когда она последовала за ним.
Путь показался ему долгим. То ли время растянулось впотьмах, то ли дело было в звенящей голове.
Охитека сам себе не поверил, когда нащупал-таки подоконник. Искать защелку у него терпения не хватило, и он вышиб стекло грубым ударом.
Уж само собой, нападавшие не дремали. Нэси едва успел кинуться на пол, дергая за собой жену. Та свалилась сверху, и он в раздражении подмял ее под себя. Над головой ударили выстрелы. Сверху посыпалась труха и мелкие осколки. Можно было и не вышибать окно – его попросту снесли сотнями выстрелов.
Наконец грохот стих. Ловелла судорожно вздохнула.
А теперь нужно уносить ноги, пока тихо. От входной двери до окна – с десяток шагов в лучшем случае. И все, что сейчас способно спасти их – это кромешная темнота, которая продержится еще минут шестнадцать. Хорошая чернота, плотная – вон, они под самым окном, а снаружи не просачивается и лучика света. А снаружи-то яркий летний день!
Охитека поднялся, дернул жену за руку. Смахнул неловко осколки с подоконника и взгромоздился на него.
Ловелла пискнула, когда он потянул
Он помнил – снаружи, в стороне от окна, тянулась пожарная лестница. Скобы проржавели – один только Спящий ведает, когда их вбили в стену спального небоскреба. Но это лучше, чем ничего. Только придется нащупать карниз и пробраться по нему. Он подтянул Ловеллу ближе к себе.
– Вылезаем в окно, - шепнул прямо в ухо. – Не вздумай прыгать. Выберемся на карниз. В стороне есть лестница. Держись за стену и нащупывай карниз ногами, поняла?!
– Да, - она выдохнула еле слышно.
Отлично! Он взгромоздился на подоконник, ощупал проем, истыканный острыми осколками. Ничего. Изрежут руки – это мелочи. Когда машины охраны подъедут, раны обработают. Сейчас главное – выбраться.
Как раз наступило затишье – не иначе, нападавшие решили дать им время скрыться. Если сейчас опять откроют огонь – их с Ловеллой не спасет уже ничто. На пол скатиться не успеют.
Охитека с трудом сдерживался, чтобы не поторопить жену.
Во-первых, бессмысленно: человек, которого подгоняют, начинает совершать ошибки и двигается еще медленнее, чем мог бы. Во-вторых, его услышат. И тогда спешка уже не поможет.
Останутся оба живы – он ее каждую долю суток будет загонять на полигон или в тренировочный зал! – клятвенно пообещал себе Охитека. Инструктора его охраны научат ее шевелиться очень быстро в таких ситуациях. Быстро и аккуратно. Он стиснул зубы, когда Ловелла зацепилась неловко за подоконник.
Он стремительно пригнулся, и над головой грохнула автоматная очередь. Внутри мерзко похолодело. Ловелла!
Он напряженно вслушался в зазвеневшую тишину. Падения тела рядом он не ощутил.
Выпала наружу? Он вообще ничего не услышал, только грохот оружия и треск оконной рамы. Он почти распластался на полу, застыл неподвижно.
Насчитав десяток ударов сердца, поднялся, боясь даже дышать полной грудью. Боялся, что услышат – малейший шорох, неосторожный вздох. В ушах стучало.
Нужно спешить! Пока не выберется отсюда – не узнает, что с женой. Охитека запрыгнул на подоконник, ухватился за скалящуюся осколками стекол раму. На порезы плевать! Это после. Темень, кажется, выплеснулась частично и за окно – ничего не видать! Он торопливо нащупал ногой карниз снаружи и вылез, прижимаясь к стене.
Вовремя. Сзади снова ударили выстрелы – благо, он успел убраться из проема. Еще бы видеть хоть что-нибудь!
Он, прижимаясь спиной к наружной стене, медленно двигался в сторону от окна. Что за качественные гранаты сделали у него в лаборатории! Темень не рассеивается, даже выплеснувшись из разбитого окна. А ведь прошло уже минут восемь.
Сколько он уже прополз по карнизу?! Не разобрать. Сбоку должна быть лестница, но он все никак ее не нащупает. Значит, не добрался.
О судьбе Ловеллы старался не думать. Прямо сейчас он ей помочь ничем не сумеет. А квартира-то на двадцатом этаже жилого небоскреба. Если она свалилась – внизу только пятно на асфальте останется! Стиснул зубы.