Тени в апельсиновой роще

Мванги Меджа

— Но я все же схватил его, разве не так? — Кимати повысил голос: — И вообще, чего ты злишься? Недоволен, что про пустил забаву?

— Забава? — зарычал старший егерь. — Господи, по-твоему, это забава? Вы оба безумцы. Сам не знаю, почему я позволяю вам работать в паре.

— Потому что мы отлично подходим друг другу, — сказал Кимати. — Еще потому, что от нас есть польза, и ты это хорошо знаешь. Для того нас тут и держат, разве не так?

— Большая польза от егеря с продырявленным задом! — воскликнул старший егерь.

— У кого это он продырявлен? Обожди, обожди... ты хочешь

сказать... Фрэнк?

— Он ранен, но не пулей. Ножом в руку.

— Я должен сейчас же навестить его! — потребовал Кимати.

— Хорошо, навестишь. Только сначала составь подробный отчет о случившемся.

Кимати энергично замотал головой.

— Никакого отчета, пока не повидаюсь с Фрэнком. Без него я не смогу восстановить всей картины.

Он швырнул егерям проводок.

— Это от аккумулятора их грузовика.

Старший егерь отер мокрую шею. «Шеф, должно быть, похудел за это утро, — подумал Кимати. — Подобные переделки не для такого толстяка...»

Солнце стояло над головой и пекло что есть мочи. Старший егерь развернул насквозь пропитавшийся потом платок, покрыл им седеющую шевелюру и отправился руководить погрузкой в вертолет.

Шестерым егерям он приказал отвезти на двух автомобилях захваченное оружие и браконьерские трофеи в «Лали Хиллз». Им предстояло покрыть около сотни километров по бездорожью.

Вертолет с остальными егерями и пленными браконьерами поднялся в воздух и взял курс на полицейский участок в Вои. Как только вертолет приземлился, Кимати побежал через оживленное шоссе Момбаса — Найроби в маленькую районную больницу, прячущуюся в тени широких плоских крон акаций. До нее от полицейского участка было рукой подать.

Глава 4

Частный реактивный самолет, принадлежащий Джузеппе Делори, приземлился в найробийском аэропорту имени Вильсона к вечеру жаркого дня, после долгого перелета из Нью-Йорка — девять тысяч миль через Атлантический океан и Африку с одной лишь посадкой для заправки горючим в Абиджане.

На его борту было два пилота, два утомленных пассажира и четыре средних размеров чемодана.

Один из пассажиров — седой элегантный мужчина лет пятидесяти пяти, в темно-синем костюме и галстуке, с черным плоским портфелем в правой руке. Его попутчик — мускулистый брюнет, ростом в шесть футов, с темно-карими глазами и лицом шероховатым и грубым, словно каменный карьер.

Пограничные формальности для вновь прибывших были сведены к минимуму.

— Как долго вы пробудете у нас, сэр?

— Два дня.

— Хотите что-нибудь объявить в таможенной декларации?

— Нет.

— А вы, сэр?

— Ничего.

— Добро пожаловать в Кению, — приветствовал их пограничник. — Желаю приятно провести время.

Десять минут спустя трехместный вертолет, взяв на борт разомлевших пассажиров, уже летел на запад, к «Апельсиновой усадьбе». Пилот бело-голубой «стрекозы» марки «Эстрем» имел немалый опыт в транспортировке важных гостей. Поместье находилось в двадцати пяти километрах от города. Войдя в его воздушное пространство, вертолет описал широкую дугу, так что пассажиры увидели зеленые леса, площадку для игры в гольф, две плотины, ручьи с форелью и огромную апельсиновую

плантацию, давшую имя всему владению.

Молчаливые пассажиры отметили про себя этот маневр, но не выразили ни изумления, ни восторга.

Под конец с высоты птичьего полёта им открылся вид на особняк — превосходный современный дом с десятью спальнями, утопающий в цветущем саду, обнесенном загородкой ич стальных прутьев. У массивных ворот дежурила вооруженная охрана. Сверкающая асфальтовая дорога, обсаженная по обе стороны цветущими кустами, петляла от ворот до подъезда. Длинный черный «мерседес» и ярко-желтый «ренджровер» стояли на площадке у дома. Седоволосый черный слуга мыл запыленный грузовичок.

Вертолет приземлился на зеленой лужайке у фасада. Лопасти, со свистом рассекавшие воздух, остановились — пилот выключил двигатель, и сразу воцарилась тишина. Пассажиры, не вставая с кресел, обменялись одобрительными взглядами.

Пологая лестница сбегала от парадного входа к тщательно подстриженной лужайке. Большие стеклянные двери были раскрыты настежь. В кустах и на деревьях, росших вокруг дома, щебетали птицы.

Неожиданно из распахнутого окна первого этажа выпрыгнул могучего вида черный мужчина и не спеша зашагал к вертолету. Он был одет в легкий, безупречно сшитый белый костюм, коричневую сорочку и коричневые башмаки. Женщина, одетая столь же изысканно, показалась из входных дверей и присела на ступени.

Пилот соскочил со своего места, распахнул перед пассажирами дверцу и опустил порожек. Гости зашагали по лужайке навстречу хозяину; тот, что постарше, с седыми волосами, широко развел руки, но объятье оказалось совсем не столь горячим и восторженным, как предшествовавший ему жест.

— Эл, брат мой! — воскликнул Артуро Спинелли, обнимая черного гиганта. — Давненько не виделись!

— Всего три месяца, Артур, — уточнил Аль Хаджи.

— Три месяца, а кажется, что годы, — вздохнул Спинелли, отступил на шаг и театральным жестом откинул назад голову, разглядывая хозяина дома.

— Да ты отлично выглядишь, дружище! — Он ткнул черного в плечо.

— Стараюсь, — буркнул Аль Хаджи и подумал: «Кончай тянуть резину — ближе к делу!»

— Честно, Эл, — бурлил итальянец, — ты как огурчик! В чем секрет?

— В том, наверно, что не падок на лесть, — сухо сказал Аль Хаджи. — Могли бы предупредить заранее о своем приезде.

— Тебе же звонил Счастливчик Джо!

— Он и словом не обмолвился, что вы сюда летите.

— Значит, забыл, — сказал Спинелли. — И немудрено, ведь у него и без того хватает забот. Однако должна была прийти телеграмма.

— Я получил ее час назад. — Аль Хаджи не скрывал досады. — В ней сказано, что едут двое, и никаких имен.

— Странно, — Спинелли изобразил удивление, хотя отправил телеграмму сам, рассчитав таким образом, чтобы она поступила всего за несколько часов до их прибытия в Найроби. — Так или иначе, — продолжал он, — мы здесь. Прибыли целы и невредимы.

Он заметил, что Аль Хаджи поглядывает через его плечо на второго гостя — помалкивающего пока брюнета.

— А это Рикардо, — представил Спинелли своего спутника. — Он не слишком общителен, но в остальном хоть куда!