Тени в апельсиновой роще
Шрифт:
Аль Хаджи и Рикардо обменялись красноречивыми взглядами, как бы оценивая друг друга.
— Славно у тебя здесь, — сменил тему Спинелли, чтобы снять напряжение. — Что же в дом не приглашаешь?
— Входите, входите, — сказал Аль Хаджи и зашагал впереди, указывая дорогу.
Его супруга спустилась по ступеням навстречу гостям, высокая, стройная, в широкой плиссированной юбке и блузке с низким вырезом.
Спинелли обнял ее, громко восхищаясь ее красотой:
— Вы еще похорошели, дорогая, за
Рикардо глазел на хозяйку дома с невозмутимым лицом, в его взгляде скорее можно было уловить презрение, нежели похоть. Аль Хаджи кивнул ей, и она, пролепетав неубедительные объяснения, извинилась перед гостями и направилась по лужайке к апельсиновой роще, слегка покачивая бедрами.
Трое мужчин, прежде чем войти в дом, задержались на пороге.
— Премилое местечко, — откашлявшись, повторил Артуро Спинелли.
Аль Хаджи искоса посматривал на Рикардо, который сосредоточенным взглядом провожал Мими.
— Мы остаемся здесь на ночь, — объявил Спинелли.
— Для двоих у меня всегда найдется место.
— Нас не двое, а четверо, — поправил Спинелли. — Надо отправить вертолет за пилотами — они ждут в аэропорту.
Аль Хаджи уже открыл рот, чтобы возразить — у него, мол, не отель, — но передумал. Пригласив мужчин в гостиную, он предложил им выпить с дороги.
Коньяк потягивали в гнетущей тишине. Ее прервал пожилой итальянец, решивший рассказать Аль Хаджи о жарище в Нью-Йорке — двадцать лет ничего подобного не было.
— Я читал в «Ньюсуике», — буркнул Аль Хаджи, и тема погоды, таким образом, была исчерпана.
— Когда гости допили коньяк, их проводили в отведенные им комнаты, чтобы они могли переодеться и отдохнуть до вечера.
После ужина Аль Хаджи и Артуро уединились в огромном кабинете, чтобы поговорить о делах. Аль Хаджи разлил коньяк, предложил сигары и сразу взял быка за рога.
— Итак, в чем проблема? — спросил он.
— Ты знаешь не хуже меня, где собака зарыта, — сказал Спинелли. — Я здесь уже третий раз за четыре месяца, а в моем возрасте не такая уж радость — болтаться девять тысяч миль в воздухе.
— Мог не прилетать, никакой необходимости в этом не было. Я сказал Счастливчику Джо, что обойдусь без посторонней помощи.
— Могу тебя заверить, что Счастливчик что-то особого счастья в последнее время не испытывает, — Спинелли затянулся сигарным дымом. — Потому-то я здесь. Ты знаешь, в какую передрягу попала сестричка Мэри!
— В конце концов она прибыла к вам на прошлой неделе, — напомнил Аль Хаджи.
— На прошлой неделе!.. — сплевывая с губ волокна табака, проворчал итальянец. — Она была нам до зарезу нужна еще два месяца назад. Как ты и обещал. Мы поторопились на нее потратиться, а ты с ней так долго провозился, что мы понесли убытки.
Аль Хаджи поднялся,
— А теперь непонятная проволочка с белой дамой. Что-то не видать пока той тонны, которую ты нам посулил еще полгода назад.
— Я как раз этим занимаюсь, — сказал Аль Хаджи.
— И что же, на это требуется вечность? — Голоса Спинели ли не повышал, но звучал он по обыкновению зловеще.
— Знаешь ли, слона не так легко уговорить расстаться со своими зубками, его для этого необходимо сводить к дантисту.
— Видать, дантист твой жулик и шарлатан!
Аль Хаджи колюче посмотрел на собеседника.
— Мне не до шуток! — буркнул он.
— Черт побери, я и не думаю шутить, — огрызнулся Спинелли.
– Все лето мы ждали от тебя вестей, зады отсидели. Кое-кто стал уже терять терпение, имей это в виду.
Он протянул Аль Хаджи пустой стакан.
— Я и сам теряю терпение, — добавил Спинелли.
— А как насчет денег, которые вы мне должны за предыдущую партию? — спросил Аль Хаджи, орудуя у бара.
Артуро Спинелли полез в карман и швырнул на письменный стол увесистый конверт.
Аль Хаджи поставил перед ним налитый стакан, поднял конверт, подержал его на ладони.
— Здесь все?
— Пересчитай.
— Я тебе верю.
— Верить надо не мне, — сказал Артуро, — а Счастливчику Джо и всей его нью-йоркской братии.
Аль Хаджи сунул конверт в раскрытый ящик стола и с треском задвинул его.
— Им я тоже верю.
— Пятьдесят тысяч наличными, хрустящими ассигнациями! Аль Хаджи кивнул.
— Когда кто-то платит такие деньги, то рассчитывает на скорый результат, — добавил Спинелли.
— Придется все же обождать, — сказал Аль Хаджи.
— Это как раз то, чего они не любят.
— Тем хуже для них.
— Не им, а тебе будет хуже! — уточнил Спинелли. — Если товар не поступит к осени в Гонконг, можешь считать, что ты—
— Что?
— ...Уволен!
— Уволен? — Казалось, Аль Хаджи эта угроза скорее позабавила, чем напугала. — Уволен! Да вы, ребята, прямо комики! Где это видано, чтобы компания увольняла хозяина?
Артуро холодно, зловеще усмехнулся:
— А где сказано, что ты хозяин, Эл?
— Я эту фирму основал. Это моя затея! — воскликнул Аль Хаджи.
— Но на чьи деньги? Скажи-ка, на чьи денежки?
— Это был заем, и я его вернул. Артуро Спинелли мрачно покачал головой.
— Послушай, приятель. Ты вроде позабыл, на кого работаешь. Деньги ровным счетом ничего не значат для семьи Делори. Что в ней ценят, так это честь! Счастливчик Джо получил авансом со своих китайских друзей в Гонконге. Если в сентябре слоновая кость к ним не поступит, то, значит, Счастливчик не сдержит слово. А он ох как этого не любит!