Тени в масках
Шрифт:
— Перестань, Донован, как будто ты меня сто лет не видел! — Нэнси рассмеялась и шутя оттолкнула его. Она хотела видеть его глаза.
Они так и стояли обнявшись, не обращая внимания ни на что вокруг: ни на проезжавшие машины, ни на порывы ветра, ни на снег, запорошивший их с ног до головы.
— Так оно и есть, — произнес он, проведя пальцем по ее губам. — Боже, как мне тебя не хватало!
— Донован! — Она снова рассмеялась. Вдруг на ее
Сэм кивнул.
— Ты не все знаешь.
— Что ты имеешь в виду? Плохие новости, да? — Нэнси приготовилась к худшему. — Я что-то натворила?
— Нам нельзя здесь оставаться. Идем в машину.
Он распахнул дверцу и забрался на переднее сиденье. Она обошла машину и села рядом.
— Донован, ради Бога скажи, в чем дело?
— Узнаешь. Расскажу по дороге. — Он повернул ключ зажигания.
Снежные хлопья кружились вокруг, застилая ветровое стекло, оседая на машинах, фонарных столбах, ветвях деревьев. А Нэнси слушала невероятную историю.
Казалось это невозможно! Все, что он ей рассказывал, представлялось дурной шуткой. Не могла она ограбить его, вынести те папки и просто так бросить! Он говорит, что с тех пор прошел почти год. Но и этому она не в силах поверить!
Но, когда они проехали по разукрашенным улочкам Винтиджа, когда в окнах она увидела зажженные рождественские елки и украшения, она начала понимать, что Сэм говорит правду. Да и как могла она в нем сомневаться? Ведь ему она доверила все, что у нее было: свою жизнь, свою любовь.
— У нас родился ребенок? — Голос Нэнси задрожал. — Девочка?
Он вдруг остановился, словно забыл дорогу.
— К Синди возвращаться нельзя. Ехать ко мне — тоже. Они, скорее всего, поджидают нас там. Едем в аэропорт. Может, успеем на какой-нибудь рейс.
Она дотронулась до его плеча. Неужели он поверил, что она способна сбежать с ним, бросив ребенка на произвол судьбы?
— Мы должны найти нашу малышку! Без нее я никуда не поеду.
— Нэнси. — Он выключил двигатель и повернулся к ней. — Ты даже не подозреваешь, на что способны эти люди!
— Разве? Они похитили нашу малышку, накачали меня наркотиками, заставили выйти за старого психопата. Они пытались промыть мне мозги. Неужели я допущу, чтобы моя дочь осталась у них?
— Нэнси, может, наша дочь уже…
— Нет! — вскрикнула она. — Не говори так! Они не причинят ей зла. — Ей так хотелось в это верить! — Они пошли на огромный риск, чтобы добыть ее, они не станут ее убивать!
Сэма ее слова явно не убедили.
Но она не верила, что их дочь мертва.
— Мне нужно вспомнить роды… Ты сказал, что я узнала чей-то голос. Отвези меня к доктору
— Конечно! Известно, как превратить тебя обратно в полусумасшедшую наркоманку, которая жить не может без ламиола! — Сам был в негодовании. — Нэнси, ты вернулась, вернулась после года разлуки. Я не могу тебя снова потерять!
— Но…
— Пойми ты, не факт, что наша дочь жива. А ты хочешь, чтобы я рисковал твоей жизнью, твоим здоровьем ради призрачных целей.
— Вот что, Донован, послушай, что я тебе скажу. — Она твердо взяла его за локоть. — Я тебя хорошо изучила. Это ты понимаешь? Я знаю, ты не из тех, кто сдается без боя.
— Нэнси! — В его глазах она прочла боль. — За этот год, год, проведенный без тебя, я изменился. Я уже не тот, что был раньше. Мне тоже хочется увидеть нашу дочь, ты даже не представляешь себе, как мне этого хочется. Но стоит только подумать, что ты снова уйдешь, что я не смогу до тебя дотронуться, не смогу любить, как прежде… — Он обхватил голову руками.
Но Нэнси знала: Сэм не отступится. В этом они с ним похожи: они не привыкли проигрывать. Тем более что на карту поставлена жизнь их ребенка.
Она осторожно отвела его ладони, сжимавшие голову, и поцеловала Сэма в губы.
— Поверь мне, Донован. Мы еще займемся любовью, — прошептала она. — Обещаю…
Он застонал и прижал ее к себе.
— Да услышит тебя Господь! — выдохнул он.
Сэм предпочел, чтобы ему отрубили руку, сжимавшую руль. Лучше это, чем ехать на верную смерть.
И все же он согласился. Они едут к доктору Коллинзу, где, вполне вероятно, их уже ждут.
— Зачем кому-то пускаться во все тяжкие, чтобы прочистить мне мозги? — рассуждала Нэнси. — Я же художница! Нет ничего глупее, чем промывать мозги художнику! Какой от меня толк?
Шутки изволите шутить? Сэм знал, что это означает. Она всегда напускала на себя веселость, когда ей было страшно. И, видит Бог, у нее есть все основания бояться.
— Ты ведь не просто художник. Ты великий художник!
Вовсе не живопись волнует его сейчас. Он настаивал: надо ехать в аэропорт, оттуда лететь в столицу, найти там психиатра, разбирающегося в гипнозе, и посмотреть, что у него выйдет. Но спорить с Нэнси бесполезно. Она привела решающий довод: им дорога каждая минута. Доктор Коллинз, возможно, единственный человек, который знает, как вернуть ей память.
Только согласится ли он — вот вопрос. Даже под дулом пистолета.
— Ты видел мои картины?
Ему вспомнился холст, изображавший чудовищ в масках.