Тени за холмами

Крейн Антонина

— Откуда это у вас?

Давьер задумчиво побултыхал синей штучкой, переливающейся, как блестки, утопленные в слезах наяды.

Хранитель объяснил:

— Рэндом оставил. Он расковырял мой кокон, запихнул флакон спящему мне в зубы, будто яблоко — утке в задницу, и снова меня запечатал. Знали бы вы, как у меня затекла челюсть, — хранитель, морщась, пощупал небритые скулы.

А потом еще раз настойчиво протянул мне крышечку с синим зельем.

— Нэт, вы сейчас серьезно? — почему-то шепотом спросила я.

— Полной

силы у меня всё равно не будет, раз четверть отдана инграсилю. А так: каплей больше, каплей меньше — мне без разницы, а вам полезно. Главное, чтобы магия работала, не лежала без дела, как весь прошлый год.

Я всё еще мялась.

Теннет презрительно фыркнул:

— Даже Дахху быстрее решился.

— Дахху?!

— Я давно ему обещал.

— Вы кровь ему обещали!

— Это если б я вошел в полную силу. А так — увы — от моей крови ни горячо ни холодно никому, кроме группы «АБ». Я теперь котёнок, а не тигр. Впрочем, забудьте. Не хотите магию — не надо. Найду других желающих.

И я тотчас закинула крышечку в себя.

— За вас, — прохрипела, откашливаясь. Потом вдруг сообразила: — О, прах! Я что, теперь буду жить вечно?! А можно для Кадии еще оставить? И для Полыни? И для всех?

Теннет поморщился:

— Давайте я как-нибудь сам разберусь с подарками? И не психуйте. Пока что здесь просто магия, как была у вас раньше. Сырьё. Это принц про бессмертье заливает?

— Да.

— Рановато. Так, Тинави. Ликвидацией вашей безграмотности займемся на следующей неделе. Жду у себя в понедельник в шесть.

— Вечера?

— Господи! Утра! Возьмите блокнот и писчее перо, начнём с азов космогонии, потом рассмотрим основные философские….

Я взбудоражено перебила:

— Вы действительно будете меня учить?

— Судя по всему, для начала — воспитывать, — Теннет закатил глаза.

— Прием-прием! — в голове вдруг возникли теневые блики. — Прием, Тинави! Ты тут?

— Тут, — улыбнулась я.

— Ура-а-а-а!

И тотчас по всему телу разлилась такая сумасшедше-ликующая щекотка, что я не выдержала и расхихикалась.

Так мы и стояли: Теннет, парящий в двух сантиметрах над полом, курящий и благосклонно смотрящий на город в лесу; и я, дико ржущая от вдохновленного трепа бликов в своей голове.

Над пока еще ясным небом зажигались ранние, любознательные звезды — одна за другой.

* * *

Несмотря на то, что ребята выстроили грандиозные планы по ночной дворцовой вечеринке («А когда все уснут… Пролезем в сокровищницу и померяем короны…»), я ближе к полуночи собралась по делам.

Сначала я забрала у госпожи Бланкет-Кес своего филина. Марах, откормленный на блинчиках, стал весить вдвое больше. Мы шли сквозь туманный город, затерянный меж золотых огней — то фонарей, то звезд, то чьих-то глаз, — и птица сыто сопела у меня на

плече, изредка клекоча и перетаптываясь. Я старалась быть плавной и тихой, чтобы не мешать Его Пухляшеству спать.

Путь мой лежал в Иноземное ведомство.

Пустое министерство дремало. Отблески луны плясали на фонтане, скользили по полотнищам гербов, спускавшихся с горбатых мостиков, и щекотали лица статуй генералов. Скульптуры, кстати, стояли немного не так, как раньше: вчерашняя «прогулка» сказывалась.

Я придирчиво оглядела каменного Полынь. На голове у него было прах-знает-что. Зато теперь мраморный Внемлющий улыбался. Я дружелюбно помахала ему и по узкой винтовой лесенке взбежала на второй этаж.

Мой кабинет встретил меня предсказуемой духотой. Поборовшись с вишней за окном (она дружески отхлестала меня ветками), я-таки умудрились открыть ставни — проветрить.

Потом я достала из кармана ту самую желтую бумажку — мятую, грязную, песком присыпанную. Повесила её на детективную доску — всё еще обескураживающе пустую. Села на пол, скрестив ноги. И начала буравить карточку взглядом, угрожающе перекатывая между пальцев Перо Правды.

Вообще у меня был ответ.

«Мы все хотим, чтоб нас любили» — сказал Полынь в подземелье Мудры, и он точно был прав. Хотим, да. Не знаю никого, кто нет. Хотим быть нужными. Чтоб нас ценили. Чтоб нас ждали. Чтоб понимали.

Но мне тоже казалось, что это как-то… грустно. Слишком трепетно и ранимо, чтоб вот так вот прилюдно вывешивать флагом. «Мы все хотим любить»? М-м-м, чересчур сладко. «Мы все хотим созидать»? Боюсь, тут я выдаю своё желание за всеобщее. «Мы все хотим быть кем-то»? Ага, кем угодно, конечно. Например, комариком. Размыто; прах побери, размыто!..

Ладно.

— Отрицательный результат — это тоже результат, — решительно кивнула я, сорвала пустую бумажку и сложила из неё хорошенькую желтенькую ташени. — В конце концов, надо быть последовательной. Если я так ценю сложность, развитие, индивидуальность — то фигли грести всех под одну гребёнку, да?

— Чирик! — ответила птичка.

Я так и села. Ох! Надо как-то запомнить, что у меня теперь снова есть магия!

А желтая, нежданно ожившая ташени взлетела с ладони и славно упорхнула прочь.

В дверь моего кабинета постучались.

— Зайдите!

На пороге появилась Селия. Помощница мастера Улиуса поправила мышиные очки на переносице и строго на меня воззрилась:

— Тинави, вы решили вступить в наш Клуб Неспящих? Вернее, спящих в министерстве?

— Ага, — ответила я. — Копирую поведение старших коллег! Считайте, подлизываюсь.

— Вот как. Ну, добро пожаловать, — Селия неуверенно улыбнулась. Она отступила во тьму коридора и тотчас вернулась, сжимая в руках заранее заготовленные подушку и клетчатый плед. — Тогда это вам. Подарок.