Тени забытой шестой

Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

И душевед кивнул на ротного. Тот побледнел и тяжело сглотнул. Его взгляд заметался между злющим генералом и грозно насупившейся императрицей.

— Это правда? — спросила Вера-Магдалена. — Немедленно отвечайте!

— Я… не знаю… — промямлил ротный. — То есть… да… фрон Тиффано и в самом деле что-то такое говорил… но я… мои люди…

— Ваше Величество, — опять вмешался генерал, — было проведено расследование и установлено, что это самозванцы! Беглые дезертиры!

— Плохо же вы выполнили свою работу, фрон генерал, — в голосе душеведа прозвучали брезгливые

нотки. — С мельником та странная компания рассчиталась вот этим кольцом. Согласитесь, необычный трофей для дезертиров?

С этими словами Тиффано полез в карман и вытащил кольцо-печатку с императорским гербом. Какого демона вообще происходит? Я не успевала за событиями и чувствовала себя так, словно мой карточный домик, тщательно выстроенный и продуманный, зашатался и стал заваливаться.

— Откуда оно у вас? — потрясенно выдохнула императрица, сжимая в кулаке кольцо сына.

Душевед деланно равнодушно пожал плечами:

— А что было делать мельнику с такой дорогой вещью? Вот он и пришел в замок обменять перстень на лошадь из моих конюшен…

Вера-Магдалена развернулась к генералу и грозно спросила:

— Это так вы проводили расследование, фрон генерал? Вы уверили меня, что мой сын мертв! Сказали, что нашли убийцу!.. что она призналась! Извольте объясниться!

— Эмм… — толстый боров лихорадочно вытер пот со лба. — Она действительно призналась!

Я не могла говорить, но у меня хватило сил яростно замычать и отрицательно замотать головой. Правда, в мою сторону все равно никто не смотрел. Императрица повернулась к Федосею. Палач представлял собой странную смесь спокойствия и любопытства. Он поклонился Вере-Магдалене и степенно ответил:

— Наше дело маленькое, Ваше Величество, что приказано, то и делаем. А приказано нам было пытать у нее… — он кивнул на меня, — куда она, значится, дела украденного часовщика. А про императора спрашивать ничего велено не было, врать не стану.

— Какого еще часовщика? — изумилась императрица. — При чем здесь какой-то часовщик!

— Так тот безумный мастер Гральфильхе, что у нас тут в казематах сидел, а потом его выкрали, значится, прямо из-под носа караула…

— Ваше Величество, — опять юлой завился генерал, — она еще раньше, до этого, во всем призналась при свидетелях в игорном доме, бахвалилась, что великая колдунья, Шестая!.. Собор сожгла!.. На крепость напала!

— Довольно! — влез душевед. — Ваше Величество, я вас умоляю, посмотрите на нее! Ну какая из нее убийца? Какая поджигательница? Какая Шестая? Она же больная измученная женщина! Ей нужно лечение!

Я протестующе замотала головой и даже ухитрилась открыть рот, выдавив почти связно:

— Я… бу… ща… им… ри…

Но это никого не впечатлило. Генерал продолжал упрямо гнуть свою линию:

— Ваше Величество, но зачем же императору Фердинанду Второму скрываться в горах? Какой в этом смысл? Раненому! Бежать из города! Это все шито белыми нитками! Тиффано с убийцей в сговоре, вот откуда у него кольцо!

И Вальцкерт театральным жестом указал на душеведа. Однако тот не смутился

и опять пожал плечами.

— Ваше Величество, я могу только предполагать, что двигало вашим сыном и его людьми… Возможно, они опасались… — Тиффано сделал многозначительную паузу, — опасались предательства в своем окружении?..

— Ваше Величество!.. — взвизгнул генерал. — Я не позволю!..

— Однако мне тут подумалось вот что… — оборвал его душевед. — Я не припомню, чтобы состоялись похороны Его Величества. Траур объявили, а вот похороны?.. Его тело было обнаружено? Это бы безусловно разрешило все сомнения…

Я скрипнула зубами, разделяя чувства генерала, который правда злился по другому поводу. Но объект нашей ненависти был один. Клятый душевед! Это он! Это он пришпилил меня к стене пылающим в груди символом, словно бабочку. Ни слова вымолвить, ни руками-ногами пошевелить! Он колдун? Или… От ужаса потемнело в глазах. А вдруг его нет?!? Вдруг он лишь моя мара? А если остальных я тоже выдумала?… А если и мира-то давно уже нет?!?

— Он же издевается над вами, Ваше Величество! — топнул ногой толстяк. — Тело Фердинанда Второго было настолько страшно изуродовано, что о похоронной процессии и речи…

— Довольно! — резко оборвала его императрица и неожиданно опять повернулась к палачу. — Милый мой Федосей…

От удивления я забыла дышать. Милый? Вот уж точно бред! Или?..

— … я хочу услышать, что ты думаешь обо всем.

Палач нисколько не удивился такому странному обращению, просто кивнул, приняв его как должное, и также степенно отвечал:

— Скажу о ней так, — он кивнул в мою сторону. — Шальная и больная всю голову девка. Убить могла бы, в том у меня сомнений нет. Да вот убила ли?.. Про то не ведаю. Двое суток над ней бился, а признания вырвать не смог. Но душеведа она испугалась. Меня она, значится, не убоялась, а его испугалась! В обморок упала!

В голосе Федосея отчетливо слышались ревнивые нотки.

— Сейчас при нем, поглядите только, молчит, как рыба об лед, а под пытками рот у нее не затыкался, всякий бред так и несла. Императрицей грозилась сделаться и всех тут казнить. Шестой себя называла…

— Это неправда! Она ж больная, ну кому вы верите!.. — опять вылез душевед.

Федосей отмахнулся от него.

— А я разве спорю?.. Больная. Только про часовщика и Искру она не отрицала. Бахвалилась перед генералом, и сдается мне, что побаивается он ее…

— Это бред! Ваше Величество, почему я должен терпеть наговоры от всяких бездарей!.. — генерал осекся под строгим взглядом императрицы.

— Да и я, признаться, сам ее опасаться стал… — покачал головой палач. — Ведь такие шрамы на ней, что и понять не могу, как в живых осталась?.. А вот его завидев… — Федосей кивнул в сторону Тиффано, — побелела, как полотно, и такой ужас в глазах… что и мне не по себе сделалось… Нет, Ваше Величество, не в сговоре они, голову на усечение даю.

— Как вы вообще могли пытать светлую вояжну! — запальчиво воскликнул душевед, сжимая кулаки.