Теннисные мячики небес
Шрифт:
Руфус взял газету. С первой ее страницы щерился прыщавый, едва достигший половой зрелости, новоиспеченный электронный миллионер.
– Пидоры, – пробормотал Руфус. – Как они, на хер, это делают?
Ровно неделю назад Руфус направил Майкла Джексона, Мадонну, Мэрилин Монро и принца Уэльского в Центр проектирования бизнеса, на завтрак новой электронной компании. Невесть по каким причинам устроитель завтрака – «КоттерДотКом», мать ее, кто же еще? – попросил присутствовать и Руфуса, что его и рассердило, и озадачило. Он мог найти себе занятие и получше, чем смотреть, как Мадонна расплескивает вино и как пьяные журналисты дергают Майкла Джексона за вихры. На хрена он им там понадобился? Но с ними же не поспоришь.
68
Поношенная шляпа (фр.)
Просто судьба какая-то. Только нюхнешь от души, выходишь из нужника, и тут этот толстый старикан стоит у зеркала, причесывается.
«Если хочешь, у меня есть еще немного».
«Немного чего?»
Вряд ли, конечно, он полицейский, но осторожность не помешает.
«Нет, если тебе это неинтересно, так и ладно. Очень чистый, очень дешевый. Попробуй».
И этот малый протягивает мне пакетик, вот так, запросто. Невероятно. И чтоб я сдох, зелье оказалось клевое. Обалдеть! У меня чуть крышу, на хер, не снесло.
«Сколько?» – спрашиваю я, снова выходя из кабинки, – глаза мокрые, сердце шарашит, что твой паровоз.
«Пятьдесят за грамм».
Пятьдесят. Это чего же такое? Уже пятнадцать лет назад по шестидесяти шло. Пятьдесят. Тут что-то нечисто.
«Ладно, друг, брось. В чем подвох-то?»
«Да мне просто нужно, чтобы ты сразу унцию взял. Хочу сбыть эту хреновину с рук».
«Слушай, у меня при себе наличных кот наплакал».
«Карточка есть?»
«Шутишь?» - Я на секунду решил, что он про кредитку спрашивает.
– «А, понял».
Даю ему визитную карточку.
«„Лица“? Это что же такое?»
«Агентство фотомоделей, они тут прислуживают. Моя компания».
«Двойники?»
«В нашем деле мы их называем дублерами».
«А, ну да, понял. Значит, двойники. А я-то думал, это настоящий принц Чарльз. Я Джон. Созвонимся».
И ушел, оставив мне пакетик с двумя граммами, который он даже обратно не попросил. Должен сказать, остаток дня я толком не помню. А назавтра – целая унция всего за пятьсот пятьдесят фунтов. Не надолго ее хватило – двадцать восемь грамм на пять дней. Тридцать, если считать первое бесплатное угощение. Ты, Руфус, жжешь свечу с обоих концов плюс еще посередине.
Послышалось треньканье дверного звонка, и Руфус, поднявшись с дивана, подошел к домофону.
– Джон.
– А, привет. Поднимайся.
Ко времени, когда Джон одолел лестницу, лицо его залил пот, и пыхтел он, будто дырявый аккордеон.
– Господи, – прохрипел он. – Ты что, о лифтах не слышал?
– Ну, извини, друг.
Квартира находилась на третьем этаже, но даже Руфус – рыхлый, нездоровый, страдающий от лишнего веса – обычно добирался до нее без того, чтобы начать отдуваться, как подыхающий морж.
– Водочки примешь?
– Не, я за рулем.
Руфус налил себе, краем глаза посматривая, как Джон достает из кармана мешочек и опускает его на кофейный столик.
– Сам-то не двинешь?
– Да нет, друг, пойду.
Надо
– Можно тебя спросить кое о чем? – произнес уже от двери Джон. Он, похоже, немного нервничал.
– Конечно. Валяй.
– Ты не хотел бы войти со мной в долю, по-крупному?
– По-крупному?
– Понимаешь, тут дело в моем брате. Он перекинулся пару недель назад, сердечный приступ…
– О черт. Мне очень жаль.
«Скоро и ты отправишься следом, – добавил он про себя. – Если не гены, то от жира лопнешь».
– Да ладно, чего там. Коли на то пошло, мудак он был, каких мало. Я его видеть не мог. Но только у него родни никакой, кроме меня, не было, так что мне досталось в наследство пять кило этого чертова зелья, и я не знаю, как от него избавиться. Нашел в буфете, когда прибирался в его квартире.
– Джон, я бы с удовольствием. Поверь мне, с удовольствием, зелье отличное, но в дело я не войду. Я просто не знаю, с чего начать.
– Да нет, я к тому, что до меня дошли разговоры насчет одних парней из Сток-Ньюинтона, которые крутятся на этом рынке. Турки. Вот я и подумал, может, ты съездишь к ним со мной, поможешь толкнуть товар. Я бы тебе сорок процентов отвалил.
– Если ты уже знаешь этих людей, зачем тебе я?
– Я не хочу, чтобы меня облапошили. Ты бизнесмен, у тебя выговор, как у выпускника частной школы, и все такое, в тебе чувствуется класс. Тебя они надуть не решатся. А я что? Смотришь, они просто заберут товар да и пристукнут меня в темном углу, понимаешь?
– Сорок процентов?
– Ну да. По-моему, честно.
Руфус быстро прикинул в уме. В килограмме тысяча грамм. Пятьдесят тысяч фунтов. Пятью пять – двадцать пять, получается четверть миллиона. Сорок процентов от четверти миллиона это… сто тысяч. Сто кусков. Сто кусков.
– Идет, – сказал он. – Что они за люди?
– Да уж не бойскауты, конечно. Торговцы наркотиками, сам понимаешь. Но я так считаю, бизнес есть бизнес. Как насчет четверга, вечером? Я бы им звякнул, договорился. Могу заехать за тобой, и мы отправимся к ним вместе.
Они пожали друг другу руки, и Джон медленно заковылял по лестнице вниз, а Руфус опустился на диван и сделал медленный, глубокий вдох. Сто кусков. Сто долбанных кусков.
Имея сто кусков, он сможет создать в Сети международное агентство. Двойники, поющие телеграммы, обслуживание приемов. Можно будет через Сеть нанимать людей по всему свету. Они оплачивают регистрационный сбор, он дает им работу. Со ста кусками ничего не стоит позволить себе роскошную рекламу, подобрать иллюстративный материал, разработать модель сайта, финансовый план. Он поручит все это «КоттерДотКом», пускай повертятся. Не исключено, удастся даже свести знакомство с самим великим Мессией.