Тео. Теодор. Мистер Нотт

Hashirama Senju

Тео осёкся. По глазам всех троих он видел, что они были бы не прочь послушать ещё о заседаниях Клуба самообороны.

— Ритуал, вознаграждающий артефактом, — сказал Поттер медленно. — В точку, Нотт. Угадаешь, что за артефакт?

— Откуда мне знать? — огрызнулся он. — Вы наверняка в курсе? Ну, отлично. Пусть будет диадема Райвенкло! Легендарные бесконечные знания, ответы на любые вопросы! Что, нет? Тогда… ну, камень Фламеля! Вечная жизнь, превращение свинца в золото!

Поттер и Грейнджер переглянулись.

— Что, я угадал? Постойте, точно! Вы же ещё тогда тащили из библиотеки книги про

всё на свете… искали Фламеля, да?

Теодор сложил руки на груди, довольный собой. Джинни то и дело бросала на него заинтересованный взгляд. Если бы не парта, он бы положил ногу на ногу и откинулся на спинку, как будто бы в кресле, торжествуя.

— А как ты думаешь, зачем Квиррелу, — тихо-тихо, едва слышно, заговорил Поттер, — было искать Философский камень, вернувшись из лесов Албании?

— Леса Албании… чёрт его знает. Локхарт ничего не писал про эти места? Молчу-молчу.

— Ты ведь знаешь ответ, Теодор, — сказала вдруг Джинни, глядя прямо ему в глаза. Теодор тут же был вынужден с трудом проглотить заполнившую рот вязкую слюну. — И я знаю ответ.

— Вы что, хотите сказать, что директор Хогвартса пустил в замок последователя Тёмного лорда? — спросил Нотт и осёкся — он хорошо помнил метку Снейпа. — Вернее…

— Вернее, он сделал это для меня, — твёрдо сказал Гарри, поднимаясь со стула. Поттер подошёл к окну, обогнув Гермиону, и облокотился кулаками на подоконник. — Ты прав, Нотт, это был ритуал. Я стал сильнее, лучше колдовать, и чувствую силу и сейчас. Мой шрам болел тогда каждый день, когда я видел Квиррела, а в прошлом году и в этом едва ли чувствуется. Теперь я всё понял. Директор хочет, чтобы я сразился с Сирусом Блэком и победил его, не дав вернуть Волдеморта.

— Стоп, стоп, стоп, — прервал его Нотт. — Я на этих праздниках гостил у Лонгботтомов. Невилл ваш сокурсник, ну, вы знаете. Так вот, его бабушка сравнила нашу компанию с компанией твоего отца. «Вы как Поттер, Блэк, Петтигрю и Люпин, только не занимаетесь дурацкими шалостями».

— Она знала их?

— В магической Британии все друг друга знают! Либо родственники, либо соседи… вон, этот ваш Сириус Блэк близкий родственник мистера Уизли и его детей, — кивнул Нотт на Джинни, та покраснела. — Нам с тобой он более дальний родственник, кузен, — усмехнулся Тео. — Так что не удивляйся.

— Люпин говорил, что Блэк предал моего отца, — возразил, обдумав его слова, Поттер. — Он раскрыл какую-то тайну Тёмному лорду, а затем решил убить Петтигрю.

— Зачем? — спросил Теодор, не сильно задумываясь сам. Поттер резко повернулся к нему, а Грейнджер нахмурилась. — Зачем ему было убивать Петтигрю, если Тёмный лорд уже сгинул? Чтобы что? Родителей Невилла пытали безумные Пожиратели, потому что они считали, что авроры украли его тело — но никто не убил их. Понимаете? Я — нет.

У Джинни в кармане что-то издало писк и она, покраснев, достала рождественский подарок Теодора и постучала по крышке. Писк прекратился.

— Будильник, очень удобно, — пояснила она. — Спасибо, Теодор, это полезная вещь. Ужин начался.

***

Больше на встречи детективного клуба Теодор не попадал, хотя и невзначай после занятий раз в пару дней поднимался в тот самый кабинет. Чтобы как-то оправдать этот интерес перед друзьями, он забрал оттуда ветхий учебник,

а потом два дня возился с чарами, чтобы вернуть книге первозданный вид, не повредив содержание. Это того стоило — Теодор несколько вечеров потратил на то, чтобы узнать, что бирюза и латунь вступают в магическое противоречие, а опалы хорошо подходят под вспомогательный концентрирующий контур.

Книга скорее рассказывала не об азах артефакторики, а о том, как разные материалы подходили друг другу. Если сравнивать с рунами, то, вероятно, на четвёртом курсе их ждало нечто подобное с точки зрения наполнения и сложности. Сейчас они по-прежнему расшифровывали письмена древних людей, магов и магглов, не переходя даже к структуре и наборам рунных цепочек, которые Теодор изучил сам для Клуба.

Незаметно пролетел январь. В преддверии возобновления квиддичного сезона болельщики сходили с ума, обсуждая поражение сборной Уэльса в Танзании от местных «папуасов». Особо ретивые даже атаковали темнокожих студентов, из-за чего на несколько дней в Хогвартсе стоял полный бедлам — Дин и несколько других гриффиндорцев устроили настоящее побоище, отбиваясь от уэльсцев, и в итоге Дамблдор лично назначил десятку участвовавших студентов отработки у Хагрида — уборку снега без магии.

Десятого февраля собрался уже Клуб самообороны. Воодушевлённые ребята наперебой делились подробностями, которые разузнали: Патронус требовал концентрации на самых светлых воспоминаниях, связанных с радостью и счастьем, имел видоизменённую руну Алгиз как рисунок палочкой, легче всего колдовался в тёплое время года, когда наклон Земли к небесной тверди в Британии уменьшался, а результатом чар было появление серебристого дымка, в высшей форме принимавшего облик анимагического зеркала человека.

Тео высказал предположение, что чары Патронуса имели происхождение из анимичных культов Северной Америки, откуда вместе с викингами приплыли в Европу и вампиры, выродившиеся в дементоров, и они ещё полчаса дискутировали на тему того, правильно ли считать форму Патронуса отражением бессознательной ассоциации с природой, и что делать, если её вдруг не получилось бы достичь.

— Флитвик сказал, — грустно вздыхал Криви, — что до пятнадцати лет научиться эти чары применять очень сложно. Ведь нужно фокусироваться на ярких позитивных впечатлениях, насыщенных, а у детей всё меняется слишком быстро, и обычно это недостижимый результат.

К концу их встречи, когда ребята попытались начать отрабатывать, действительно, оказалось, что, кто бы чего не пробовал вспоминать, ни у кого ничего не вышло.

Глава 31

На четырнадцатое февраля — день всех влюблённых, который, оказывается, как объяснил Дин, был связан с религиозным деятелем магглов, в этом году никто не устраивал бешеного карнавала, как в прошлом. Тогда Локхарт устроил это всё за свои собственные деньги ради эпатажа и репутации, ведь о его забаве написали в Ведьмополитене (семикурсница Райвенкло с немецкой фамилией Ордунг даже получила, по слухам, стажировку). Это было поводом для критики Локхарта тогда — а в этом году Драко Малфой критиковал уже во всеуслышание на факультете профессора Люпина. За то, что у него денег на организацию праздника не было.