Тео. Теодор. Мистер Нотт
Шрифт:
В итоге он предложил выбрать студентам самостоятельно другую тему для обсуждения. Рональд Уизли поднял руку первым и попросил профессора рассказать про тёмных магов.
— О, мистер Уизли, — рассмеялся грустно профессор Люпин. — Вас, верно, волнует практическая сторона вопроса и конкретный маг, от которого Хогвартс охраняется дементорами.
За прошедшее время Сириус Блэк несколько раз проникал в замок, хотя это даже звучало малореально. В один из дней, как слышал Теодор, именно Рональда Уизли ночью он едва не зарезал, якобы, перепутав с Поттером, но в такое Нотт не верил. Сплетни.
— Этот маг пытался
— Защиту от волшебников я читаю, согласно программе от двадцать третьего года, на шестом курсе, — мягко возразил Люпин. — Но если вы настаиваете, я расскажу вам, что же такое — тёмные маги.
Аудитория навострилась. Тема была интересна всем, тем более, что повторять её вряд ли бы стал другой профессор.
Люпин несколько секунд молчал, верно, размышляя, с чего начать.
— Обычные люди — мы зовём их магглами — уверены, что древние были глупее, чем нынешние жители их стран и городов. Маги же считают, что магия уходит с горизонта событий, и всё великое колдовство уже было совершено. Это одновременно так — и не так.
Голос профессора звучал несколько устало, будто бы он повторял эту мысль не в первый раз.
— Арабский волшебник Абу ибн Сулейман аз Назари, живший в Средние века, написал трактат, «О силе эмоций». В нём он первый из тех, кого я знаю, указал разделение магов на «тёмные» и «светлые». Это разделение, как он считал, проистекало из простой истины: любое колдовство мага, его магия, питается эмоциями. Сложно не согласиться с этим, верно? Чары Патронуса завязаны на самую сильную радость, зелье Амортенции вызывает липкое чувство любви, магические твари, дементоры и… оборотни, — он слегка запнулся, — вызывают страх. Всё колдовство для людей, весь мир магии, соткан из эмоций.
Грейнджер подняла руку, но он покачал головой.
— Не стоит. Вы можете соглашаться или не соглашаться с этой точкой зрения — её описал тот волшебник, а я лишь привожу примеры, поддерживающие её. Многие маги критиковали этого автора за неточности и проведение слишком жёстких границ, но в сущности дела он прав.
Профессор заложил руки за спину и пошёл вперёд, между парт студентов.
— Нужно понимать, что маг, действительно, колдует с определённой эмоцией. В детстве эмоции сменяют друг друга так часто, что колдовать попросту опасно — маленький волшебник хотел, чтобы игрушки двигались быстрее, а потом он устал от них, и они взорвались… такова человеческая природа. Но чем дальше маг, взрослея, учится колдовать, тем больше это колдовство коррелирует с его эмоциями. Весельчаки колдуют, когда веселы, и у них это спорится, — многие подумали о близнецах Уизли, даже Блейз тут же шепнул о них, — злыдни — когда злятся.
Имя декана Слизерина повисло в воздухе, но никто его не назвал.
— И вот эта связь с годами лишь крепнет. Разумеется, взрослые маги не являются людьми, которым нужно стать весёлыми, чтобы у них всё получалось, нет! Но когда они веселы, то их магия даётся им легче. И наоборот. Так вот, тёмные маги — это вовсе не те люди, что используют человеческие жертвоприношения, кровную магию, запрещённые разделы артефакторики или натравливают на магглов драконов. Это могут делать и светлые маги, обуреваемые весельем и радостью. Тёмные, по настоящему тёмные маги —
Студенты стали переглядываться друг с другом.
— Точно так же были и семьи тёмных магов. Слизерины, Спайры. Многие другие. Члены этих семей не были злыми с рождения, они могли быть хорошими, исполнительными чиновниками, результативными исследователями, путешественниками и даже преподавать!
Среди гриффиндорцев прошли смешки.
— Но то, что семьи назывались тёмными, было связано с образом колдовства, что исповедовали её члены. Семья Сириуса Блэка была… достаточно тёмной, если взвесить все факты. Сейчас это скорее исключение. Я знаю, что среди Блэков были и светлые маги, и, уж простите меня, таким был и Сириус Блэк.
Студенты тут же загомонили.
— Простите, простите, но не нужно перебивать. Сириус Орион Блэк учился в Хогвартсе вместе со мной. Он был гриффиндорцем, и мы… достаточно тесно общались. Я знаю наверняка, что образ его магии был светлым, он ревниво защищал своих друзей, и именно узы дружбы для него были тем чувством, что доминировал в магии. Навряд ли он стал бы хорошим профессором, чиновником или зельеваром, но он был хорошим человеком… пока не примкнул к Тому, кого нельзя называть.
Смешки стихли.
— Его жизнь в тот период для меня загадка. Профессор Дамблдор пригласил меня в Хогвартс, чтобы я помог защититься от Сириуса Блэка, но я понимаю, что за те годы, что мы не общались, от выпуска из школы и до заключения в Азкабан, он поменялся. Простите, мистер Уизли, в том, что случилось, есть и моя вина, я не могу этого отрицать, но в одном я уверен до сих пор — Сириус Блэк это светлый маг.
Профессор закончил. Рассказ порядком вымотал его, было видно, что ему нелегко рассказывать про того, кем стал Сириус Блэк. И всё же у Теодора не складывалось, как человек, ставивший дружбу во главу угла, мог этих друзей предать.
Люпин закончил урок и отпустил всех.
***
В начале мая произошло два знаменательных события — Теодор Нотт проиграл в подрывного дурака (в которого и играть-то не хотел, но ввязался) желание Блейзу Забини, а на следующее утро впервые воспользовался косметическими чарами, чтобы сбрить со своего лица лишние волосы. Пух, росший над верхней губой, делал его не солидным. Малфою с его светлыми волосами, например, не нужно было думать на этот счёт, но Тео, как и другие темноволосые мальчишки его возраста, весьма ревностно относился к этому вопросу.
Приближались экзамены. Нотт зубрил нумерологию и чары, теорию трансфигурации и зельеварение, и времени на заседания клуба совершенно не оставалось. Тем не менее, раз в две недели они собирались с друзьями и снова и снова тренировали телесного Патронуса. Дальше всех, как ни странно, продвинулся Дин. Из его палочки струился серебристый дымок, когда он произносил вербальную формулу и закрывал глаза. Дымок завораживал своей красотой, и каждый член Клуба хотел себе такой же.
Впрочем, уже через несколько дней Теодору удалось достичь… заметного прогресса по воле случая.