Тео. Теодор. Мистер Нотт

Hashirama Senju

— Размер ренты можно было бы установить абсолютным, — пожал плечами Теодор, — но это не слишком честно по отношению к размеру выручки.

— О, приятно слышать, что вы имеете понимание о приличиях. Малфои вот не имеют, — усмехнулся Мартин Тюбер.

— Я бы сказал, что для меня, как для будущего главы рода, является приемлемым уровень в три процента годовой выручки. С выплатой каждые полгода, например.

— Это… приемлемые суммы, — прикинув в голове, кивнул Тюбер. — В абсолютном выражении такие суммы будут составлять двести-двестипятьдесят галлеонов в год. Взамен… сейчас ходят разные слухи, — он понизил голос

и сделал паузу, вновь затягиваясь курительной смесью. — Мол, у бывших… сторонников Того-кого-нельзя-называть по ночам пульсируют метки. Мол, их повелитель возвращается из небытия. Я не особо в это верю, да только… ваши дед и отец же были приверженцами идей превосходства чистой крови.

— Это явно не касается меня, — возразил Теодор. — Мой отец так же давно оставил те идеалы, которые ему навязали обманом, а деда и вовсе уже полтора десятилетия нет в живых.

— Так-то оно так, — задумчиво ответил Тюбер, рассматривая клубы дыма под потолком, — да только… повредит это делам, если вдруг произойдёт. Я рассчитываю заключить несколько выгодных сделок с МАКУСА на Чемпионате, и хотел бы, чтобы вы, высокородный наследник, несколько раз побывали в расположении нашей семьи. Под камеры. Идеально было бы, конечно, если бы вы сделали ещё и заявления…

— Я планирую быть на Чемпионате, — обтекаемо ответил Теодор. — Мы можем с вами договориться о том, какие заявления вы хотите услышать от меня.

Тюбер отставил трубку и опёрся обоими локтями о стол, схватившись за голову.

— Может, я делаю ошибку, но… МАКУСА не слишком идёт на контакт с британцами, многие считают нас растратчиками магии из-за прошлой войны с Тем-кого-нельзя-называть. Сколько семей погибло, сколько бизнесов закрылось, потерпев убытки! С континента на прогрессистов давили тайные поборники Гриндевальда, да…

Он прикрыл глаза.

— Честно говоря, когда я узнал, что мои сюзерены поддерживают Вы-Понимаете-Кого, а мой брат погиб, борясь с ним в составе, ээээ, дружин в Хогсмиде, я испугался тогда. Мы все выдохнули лишь после разговора с Магнусом в восемьдесят третьем, когда Дэ-Эм-Пэ сняло все обвинения по вердикту Визенгамота, и успокоились в восемьдесят шестом, когда в России разгромили европейских гриндевальдистов. Я… континенталы и сейчас с неодобрением смотрят на острова, их рынок поделён и перекроен, и единственное, чего мне удалось добиться, это поставка гноя, даже не сока, на Балканы семь лет назад. И то, за это мне пришлось отделаться штрафом от всей Конфедерации, когда хорватские маги использовали гной против маггловских гражданских сербов. А теперь вот МАКУСА!

— Рынок МАКУСА открыт?

— Нет, конечно, нет! Но с нами готовы и заинтересованы сотрудничать зельевары из Ассоциации Могиканских Племён, внушительная сила традиционалистов в их обществе. Эти индейцы вообще редко меняют привычки, но уже несколько лет их общество ищет решение каких-то собственных проблем… мистер Пайк, развивающий связи между МАКУСА и Британией, выступил посланником от этой ассоциации.

— Пайк? Он же связан с Малфоями.

— Малфои теперь экспортируют товары своих вассалов, снимая значительный процент, — отмахнулся Мартин, поглощённый рассуждениями. — Пайк тоже будет иметь комиссию, но это совершенно другие деньги, если мы заключимся напрямую. Они заинтересовались, узнав о том, что мой младший сын, эээ, сквиб.

Последние слова он произнёс,

уставившись в пол.

— Я сам виноват в этом, конечно. Курение, нервная работа, он родился в восемьдесят третьем, и только пару лет назад я выяснил, что магии в нём недостаточно для того, чтобы получить письмо… а индейцы иначе относятся к сквибам, чем мы. Их вообще мало, меньше, чем магов в Британии, и сообщество они вынуждены беречь всеми силами. Их нынешний лидер, профессор в Ильвермони, сам сквиб, хотя и владеет производством косметических зелий для беременных. Они хотят расширяться, и мы для них — идеальный вариант.

— Я и сам считаю, что британское отношение к сквибам и магглорождённым неправильное, — заметил Теодор.

— В… каком смысле? — опешил Тюбер.

— Мы действительно расточительно относимся к магии, — пояснил Теодор. — Я и сам был свидетелем нескольких историй с дис-кри-ми-на-цией сквибов чистокровными семьями. Если бы наше общество прошло здравую модернизацию, оставило бы предрассудки как к людям, так и к отдельным видам магии, мы могли бы сделать качественный рывок от грязи в Лидсе к настоящему Авалону магов.

— Это очень сильные идеалистические слова, — вновь затянувшись, ответил, обмыслив, Тюбер. — Но если вы их произнесёте перед камерами… да, это может быть отличным стартом политической карьеры, особенно с учётом, хе-хе, грядущего года в Хогвартсе. Вы не планировали заняться политикой? Ваш дед имел все шансы, но пошёл в гонки…

— Честно вам скажу, — улыбнулся Нотт, — я уже сейчас работаю над политической программой. Чтобы представить её после окончания Хогвартса и, может быть, каких-то курсов в маггловском Оксфорде.

Тюбер встал и протянул руку Нотту.

— Рассчитывайте на мою поддержку, Теодор. Клянусь, что выполню все условия своего рода перед вашим.

Рукопожатые запястья мимолётно обожгло выплеском магии, вызванным словами мужчины перед юношей. Они оба улыбнулись друг другу.

***

Расчувствовавшийся Тюбер вручил Теодору ключ от одного из «расчётных счетов у гоблинов» с тысячью галлеонов — по его словам, это была мелочь, которую он и так задолжал за прошлые годы. Тео остался по приглашению главы семьи на ужин, где собрались все трое сыновей мистера Тюбера. С Тимоти, старшим, он уже был знаком, а средний, Джеральд, был почти ровесником, похожим скорее на мать, чем на отца.

Этот прыщавый юноша то и дело бросался фразами на немецком, который был по его же комментарию lingua franca, то есть, языком межкультурного диалога в Дурмстранге. Крепко сложенный и даже полноватый, он разительно отличался от остальных домочадцев Тюберов короткой причёской и привычкой носить даже в домашних условиях сюртук, «напоминающий школьный китель», чем бы эта вещь ни была.

Младший же, Рональд (Ронни, как его представили), был совершенно несчастным мальчиком лет десяти. Он хорошо понимал, что в отличие от братьев никогда не сможет поступить в магические школы, и эта мысль каждый момент вызывала у него страдания. Теодор никогда не видел, как чувствуют себя юные сквибы в магических семьях — Яксли вырос единственным ребёнком у своей матери и явно не подвергался постоянным шутливым издевательствам. Отец семейства явно пытался одергивать старших сыновей, но те, даже уже формально взрослый Тимоти, беспрестанно продолжали шутить в сторону мальчика, если не прямо, то исподтишка.