Теоретик
Шрифт:
– Теоретик! Приди в себя!
– и уже отвел руку, чтобы привести меня в чувство.
Пришлось перехватить его руку в запястье.
Пощечина - отличное средство при любых видах истерик, проверенное тысячелетиями. И куда более действенное всей этой современной фармакологии. Все это так, но она будет лишней. Понимаю - он мой наставник, но тем не менее.
– Теоретик, как себя чувствуешь?
– спросил Гудрон, освобождая свою руку из моей, которую я на всякий случай продолжал удерживать.
– Нормально.
– Точно нормально?
– Точнее некуда.
Вероятно, полной уверенности
– Жадры теперь придется выкинуть, - сказал Слава.
– По крайней мере, мой точно. Холодит пальцы так, что одна ему дорога, - и он, подкинув его на ладони, отправил в кусты.
– И у меня. И мой, - по очереди согласились с ним Янис с Гришей.
Оба они уже собрались присоединиться к Славе, и даже замахнулись, когда Грек приказал: отставить! И пояснил.
– Они у всех пришли в негодность. Такую нагрузку никакой жадр не выдержит. Но свою задачу они выполнили полностью. И выкинуть их нужно. Но не абы как, а прикопав. Или в болоте утопить. Чтобы никаких следов, даже таких. Ладно, Гриша, но ты, Янис, о чем думал?
– То виновато опустил голову: виноват, мол.
– Проф, ищи свой. Кстати, Борис, взгляни, что там с жадром нашего Теоретика? Сдается мне, что он его вообще в руке не держал. Или потерял по дороге. Хорошо, обошлось.
– Теоретик?
И я послушно вынул жадр из карманчика на плече, куда успел его засунуть.
– Прав ты, Георгич, жадр у него нормальный, - заявил Гудрон, едва только тот оказался у него в руке.
– Теоретик, ну что же ты так?
– обратился он уже ко мне.
С такой укоризной, что, будь я хоть толику виноват, непременно начал бы оправдываться.
– Держал я его. Крепко. Сами взгляните, - и в качестве доказательства продемонстрировал подушечку большего пальца.
На которой осталась красная точка кровоподтека, настолько сильно прижимал к жадру палец.
– А почему он тогда не израсходован? Точно тот самый показываешь?
– Откуда бы у меня взялся другой? Какой есть, такой и показываю.
– Загадка. У всех кончились, а у Теоретика нет.
– После будем ребусы разгадывать, - Грек уже стоял на ногах.
– Нам еще до места ночлега топать и топать.
Глава 17
Как выяснилось чуть позже, наши приключения в тот день еще не закончились. Буквально через каких-то пару часов ходьбы нам повстречалось место недавней трагедии. Которая произошла день-другой назад. Мы стояли посреди небольшой поляны, окруженной плотным кольцом могучих секвой, держа оружие наготове, в то время как Гудрон осматривал ее внимательнейшим образом.
– По ходу, все здесь, - в ответ на молчаливый вопрос Грека, сообщил закончивший осмотр Гудрон.
– Их же тогда пятеро было?
– Пятеро.
– Тогда точно все. Сноуден, кстати, и топор твой нашелся, - обратился он уже к Грише.
– Пусть топор тут и останется, - нервно поежился Гриша. И, тревожно озираясь по сторонам, добавил.
–
– Уходим!
– кивнул Грек. Но не потому что проникся словами Сноудена: смысла оставаться здесь дальше, не оставалось никакого.
Это были именно они. Те самые люди, которые однажды стали нашими случайными соседями по ночлегу. Вернее, их останки. Осколки костей, окровавленные клочья одежды...
То, что осталось от пяти человек, спокойно поместилось бы теперь в рюкзак не самой большой емкости. Но их нам ни за что бы не признать, если бы не часы. Те самые, которые мне пришлось обменять на тушенку в Фартовом в первый день моего пребывания в этом мире. И если сами часы могли оказаться случайно - нынешний владелец, от которого сейчас осталась горстка перемолотых в труху костей да пара лоскутьев ткани, мог их потерять, обменять или подарить, то топор, который они присвоили, уходя со стоянки раньше нас, вряд ли очутился здесь волей случая. У Гриши он был приметным: Гудрон признал его сразу, и нисколько не сомневается - топор именно тот. Не говоря о том, что погибло именно пять человек, а не шесть, три, или восемь.
Так уж получилось, что останки обнаружил я. Когда отошел во время привала в сторонку, чтобы сделать свое маленькое дело не на глазах у всех. И первым, что увидел, был именно металлический блеск корпуса часов. А уже затем - россыпь стреляных гильз, пятна крови и все остальное. То, что это работа гвайзела, причем не единственного, стало понятно даже после беглого осмотра. Прежде всего, по следам. При такой массе туши, отпечатки их лап на песке увидеть несложно, будь ты даже самым посредственным следопытом.
Грек задержался ровно настолько, чтобы убедиться: это действительно те самые люди, с которыми у нас была недолгая встреча. Как бы там ни было, и какие бы плохие отношения не связывали их и команду Грека, а Гудрон сказал, что "однажды они нас подставили", эти люди не должны исчезнуть бесследно. Их обязательно кто-нибудь ждет. В том числе, быть может, и работодатель: в местных лесах не принято бродить бесцельно. Теперь нам только и оставалось, что сообщить: ждать больше некого, о долгах, если таковые имеются, стоит забыть, а для выполнения задания придется нанимать других людей.
Открытым оставался единственный, но самый важный вопрос: случайно ли встреча гвайзелов и этих людей? И не связана ли она с тем, что не так давно нам довелось убить самку? Теоретически ни топор, ни, тем более, часы не должны были хранить наш запах настолько долго, чтобы разыскивающие нас гвайзелы, если они действительно этим занимаются, взяли ложный след. Так что, возможно, встреча произошла случайно. А, может, и нет.
После того, как мы выяснили - кто именно стал жертвой гвайзелов, Грек повел нас в сторону от кратчайшего на Вокзал пути. Тот должен был привести нас к входу в ущелье, а затем в долину, миновав которую, мы оказывались на другой стороне горной гряды. Оттуда до Вокзала рукой подать - полдня легкой рысцой, поскольку дорога все время пойдет под уклон, и только знай, что переставляй ноги. Так сказал Гудрон.