Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытия

Фурье Шарль

Я вдался в эти подробности, чтобы доказать, что материальное расположение материков и суши отнюдь не носит случайного характера; я приведу еще и другое доказательство уже в этом томе говоря об архипелагах, обладающих торговой монополией. Случай скоро утратит ту огромную силу, которую приписывает ему философия в ущерб провидению; люди поймут, что границы случайности чрезвычайно узки. Что касается формы материков, о которой идет здесь речь, то это отнюдь не есть результат случайности; Бог так хорошо учел требуемые соответствия, что заранее наметил определенное место для столицы мирового единства. Всякий из нас дивится единственному в мире чудесному расположению Константинополя – под углом зрения пользы и удовольствия. Каждый угадывает в этом намерение Бога и говорит себе: «Именно здесь должна быть столица мира». Здесь она непременно и будет, а через ее антипод будет проходить первый меридиан мирового единства.

Добавлю по поводу Северного Венца, что предсказание касательно этого метеора не покажется экстравагантным, учитывая наличие колец вокруг Сатурна. Почему бы не даровать нам Богу то, что он даровал другим планетам? Разве наличие полярного кольца более непонятно, чем наличие экваториальных поясов, окружающих Сатурн?

Наблюдение этих двух светозарных колец должно рассеять наши предубеждения относительно Солнца, которое – как это ни смешно, считали огненным шаром. Гершель [29] дал правильное определение: «Огромный и великолепный мир, купающийся в океане

света». Это стало несомненным, с тех пор как мы увидели два кольца вокруг Сатурна. Если Бог может сообщить небесному телу круговые оболочки, он может сообщить и сферические, и полярные кольца, и даже полярные сегменты; нам остается, лишь познать теоретическую закономерность, регулирующую это расположение и позволяющую нашему земному шару воспользоваться преимуществом, которым до сих пор пользовался только Сатурн. Это может стать уделом и других планет; есть звездные системы, где каждая планета имеет какое-либо светозарное украшение для согревания одного или обоих полюсов; если наша планета до сих пор этого лишена, это значит, что она принадлежит к числу планет самых бедных на небесном своде, и я докажу, что наши 32 планеты (не считая Солнца и Луны) – лишь жалкий остаток системы, маленькая плохо организованная когорта, подобная остаткам батальона, разгромленного в бою. У других систем бывает 400500 планет, расположенных в групповые серии; у спутников есть свои спутники и у всех свои пояса, венцы, полярные сегменты и иные украшения. Если это преимущество уготовано нашему земному шару, то это атрибут, присущий его рангу – главного баса мажорной клавиатуры (basse cardinale du clavier majeur).

29

Фредерик Уильям (Фридрих Вильгельм) Гершель (1738–1822) – английский астроном немецкого происхождения. Брат Каролины Гершель, отец Джона Гершеля. Прославился открытием планеты Уран, а также двух её спутников – Титании и Оберона. Он также является первооткрывателем двух спутников Сатурна и инфракрасного излучения. Менее известен двадцатью четырьмя симфониями, автором которых он является. – Примеч. ред.

Различные происшествия могут нарушить предопределенную последовательность 32 социальных периодов; такое действие имело бы появление в нашей системе новой планеты, что весьма вероятно благодаря огромному расстоянию между Солнцем и большими планетами. Эти малочисленные светила, описывая чрезвычайно разобщенные орбиты, образуют линию, мало сжатую; ее может прорвать какая-либо комета. Это может случиться различным способом. В примечании я указываю один из них [30] .

30

Предположим, что какая-нибудь крупная комета по размерам равная Юпитеру, находится в периоде оплодотворения, на ступени превращения в планету; она постарается занять место в ряду и закрепиться в какой-либо звездной системе. Если бы она приблизилась к Солнцу параллельно плану планетных орбит, она могла на обратном пути уместиться между Солнцем и Юпитером; вместо дальнейшего движения по параболе она описала бы спираль, зондируя почву и ища точки равновесия между Юпитером и Солнцем. Шествуя по спирали, она поочередно приближалась бы ко всем маленьким изолированным планетам и увлекала их за собой в качестве лун. Земля и Венера, наиболее крупные, все же слишком слабы для оказания сопротивления большому миру, оказывающему притяжение и приближающемуся к ним; а комета стала бы оказывать притяжение с того момента, как она закрепилась бы в нашей Солнечной системе.

Отныне наша маленькая Земля была бы увлечена планетой и стала луной этого самозванца, который вскоре стал бы богатейшей и самой плодородной планетой всей системы, в силу своей близости к Солнцу и множеству своих лун. Этот чужестранец привлек бы к себе Венеру, Марса, Землю и все маленькие планеты, расположенные между Солнцем и Юпитером; у него получилась бы блестящая свита в составе семи или восьми спутников, и, подобно Сатурну, появилось бы двойное экваториальное кольцо или двойной венец у обоих полюсов, так как этого рода двойное украшение присуще всем планетам, имеющим семь лун, с того момента, как их обитатели устанавливают комбинированный строй. (У Сатурна не всегда были его два кольца, и он утратит их в конце своего поприща, когда его социальный механизм вернется к строю разобщенности.) Это весьма вероятное появление в нашей системе кометы (В ту пору я не знал, что комета не может включиться в систему, пока солнце, несовершенное в части кардинальных аромов, не восстановит интегральность, необходимую для фиксации комет.) вызвало бы на нашем земном шаре чрезвычайно отрадную революцию; оно безотлагательно привело бы к новому, весьма плодотворному акту творения, который ускорил бы нарождение прогрессивных серий, крушение цивилизации и варварства. Превращение нашего земного шара в лунный мир не причинило бы никакого вреда роду человеческому; изменение в порядке чередования дней и времен года могло бы уничтожить некоторые виды животных и растений, но не самые полезные, каковы лошадь, баран и пр.: эти остались бы, умножив богатства, внезапно даруемые новым актом творения.

Новая планета стала бы для нас заменителем солнца и расточала бы лучезарный свет; помимо того у нас был бы случайный свет ее спутников, которые, вращаясь по соседним орбитам, могли одновременно быть для нас шестью лунами в момент концентрирования в полукруге нашей орбиты. Отсюда можно умозаключить, что эти большие кометы, так пугающие род человеческий, окрыляют нас надеждой и отнюдь не должны внушать ужаса, так как их водворение в нашей солнечной системе стало бы залогом нашего счастья. Эта революция – наименьшая из тех революций, которые можно предвидеть. Может случиться, что вместо одной кометы у нас появится 300400, закрепившихся возле нашего Солнца ко благу его и нашему. Это тем более вероятно, что наша система, повторяю, есть лишь астрономический осколок, который надо восполнить. Звездные системы содержат в среднем 400 планет вокруг одного солнца; наша же система содержит лишь каких-нибудь три десятка планет. Она напоминает те легионы, от которых остается лишь тень, слабый взвод, могущий служить ядром и звеном связи для массы новых новобранцев, которых ему будут посылать.

В числе небесных революций, которые могут постигнуть нашу планетную систему, одной из любопытнейших была бы дислокация Млечного пути и направление одной из его колонн в сторону нашей системы. В этом случае у нас было бы на протяжении нескольких десятилетий очаровательное зрелище: перед нами дефилировали бы светозарные легионы в составе гиперлун или звезд средней лучеиспускаемости, наподобие луны. Их прохождение согревало бы оба полюса всех наших планет, делая эти полюсы годными для возделывания, что ускорило бы новый акт творения, весьма великолепный и неоценимого значения для нас. (Это – заблуждение; их прохождение не вызвало бы новых актов творения. Эти акты творения порождаются внутренними соотношениями в системе.) – Шарль Фурье

Соприкасание орбит Цереры, Паллады и Юноны, говорит о том, что эти орбиты могут значительно сблизиться, не вызвав агломерации; чтобы ее предотвратить, достаточно иметь между Юпитером и Сатурном, Сатурном и Ураном расстояние в 30 млн. миль. Нынешнее огромное расстояние между ними в 130 и 260 млн. миль обусловлено редкостью планет, которые благодаря своей малочисленности вынуждены занимать пространство не только равное, но и значительно превышающее пространство, занимаемое полноценной системой в составе 400–500 планет. Концентрация нашей системы произойдет тогда, когда наша Земля гармонизуется и обзаведется лунной клавиатурой.

VII

Первый период восходящего расстройства (смутные серии)

Воспоминание о них в преданиях о земном рае

Бог создал 16 человеческих

рас: 9 на старом материке и 7 в Америке. Подробное описание их признаков имеет мало значения [31] .

Три расы – с прямыми чертами лица, выпуклыми и приплюснутыми – были размещены в умеренном северном поясе между 30-м и 35-м градусами (я имею в виду только старый материк). Именно на этих широтах могло сложиться первобытное общество – смутные серии. Этот общественный строй мог продержаться только около трех веков; я предупредил читателя, что сведения о нем я приурочу к описанию восьмого периода, когда складываются серии более интересного рода, чем те первобытные серии, о которых идет здесь речь.

31

Среди 16 первобытных рас следует различать первым долгом четыре расы разнородных:

1. Северных карликов, каковы лапландцы и самоеды.

2. Южных гигантов, как то патагонцы и др.

3. Белых от рождения, каковы беда на Цейлоне и дарьянцы в Америке.

4. Черных от рождения, каковы обитатели Гвинеи с приплюснутым лицом.

Белые и черные существовали с первого момента творения, хотя род человеческий и обладает способностью сам производить таковых. Среди этих четырех разнородных рас белолицые – единственная раса, общая обоим материкам. Эти четыре расы весьма отличны от большого количества других; двенадцать остальных примерно приближаются к общему типу; их можно назвать расами однородными. Правильное определение их прирожденных особенностей относится к исследованию органического движения, которого я не буду касаться здесь; я хочу лишь поставить в упрек робость, проявленную в этом вопросе.

Мы и по сей день видим, что ученые спорят по вопросу о том, как могла заселиться Америка; точно Бог не имел права сотворить человека в Америке, как он сотворил его в Европе. На основании различий между эскимосами с большой бородой и другими туземцами безбородыми умозаключают, что эскимосы пришли сюда со старого материка, в соседстве с которым они живут. Это заблуждение; эскимосы – туземного происхождения, как и многие другие, и различия между народами лишены случайности.

Двенадцать однородных рас распределены двумя партиями: семь из них уделены старому материку и пять Америке; если среди последних одни безбородые, а соседние с ними бородатые, в этом нет ничего удивительного; 16 рас должны были являть некоторые особенности; теория движения эти особенности укажет, их можно ясно наблюдать по всей земле.

Несмотря на нашествия, несмотря на похищение женщин и рабов и смешение, отсюда проистекающее, черты лица сохранились, и ничто не смогло стереть первоначальный тип. Самая мода не оказывает почти никакого влияния на эти изменения, и наши лица и сейчас еще сходны с лицами наций предков, портреты которых дошли до нас через три тысячелетия. Не следует приписывать случайности или революциям эти расовые особенности; в них, как и во всем разнообразии творения, надо усматривать следствие теории распределения, понять которую нам еще не удалось. Эту теорию мы найдем в законах органического движения.

Прошу прощения у сочинителей басен, выводящих род человеческий из единого ствола; надо идти вразрез с очевидностью, чтобы полагать, что выпуклое лицо у сенегальца и приплюснутое у китайца; что калмыки, европейцы, патагонцы и лапландцы – отпрыски единого древа. Бог устанавливает во всех видах продукции различные оттенки по сериям восходящей и нисходящей. Почему бы, создавая род человеческий, Он отступил от порядка, которому следует во всех своих творениях, от небесных тел до насекомых? – Шарль Фурье

Эти первые люди вышли счастливыми из рук Божьих, так как они имели возможность создать серийное общество; а все общества этого рода более или менее счастливы, ибо они открывают простор для развития страстей.

Большинство диких зверей и пресмыкающихся были сотворены ближе к экватору; другие, например волки, – на широтах, расположенных выше; пока они не добрались до 30-35-го градуса, эти животные не надоедали поселенным там человеческим расам (это были расы с прямыми чертами лица, выпуклыми и приплюснутыми). Они встречали в изобилии прекрасные растения, а также животных, совершенно нам неведомых; таков, например, мамонт, скелет которого мы теперь находим: будучи лишен орудия самозащиты, он должен был погибнуть вместе с первобытным обществом, которому он оказывал величайшие услуги.

Эти три расы в момент своего появления не имели никакой социальной организации. Сложиться в серии побуждал их не только инстинкт; к этому побуждали их еще пять [32] обстоятельств, уже утративших свою силу для нас:

1. Отсутствие предрассудков и, следовательно, свобода любовных отношений, недопустимая в обществах хаотического порядка, где люди организуются в семьи, или в разобщенные хозяйства.

2. Малая плотность населения. Отсюда изобилие стад, плодов, рыб, дичи и т. д. Бог поселил группы первых людей на большом расстоянии друг от друга; прошло много времени, прежде чем они размножились до такой степени, что стали отличать свою землю от чужой.

32

В одном из экземпляров Фурье упоминает еще три обстоятельства: 6) отсутствие национального соперничества, 7) незнание семьи, 8) любовное единение (unite amourese). – Примеч. ред.

3. Отсутствие типичных признаков богатства. Люди не обладали ремесленным искусством и не имели драгоценных вещей определенной ценности, каковы оружие и украшения дикарей; в противоположность этому припасы и подверженные порче богатства находились в большом изобилии, а трудность сохранения запасов побуждала к дележу, что благоприятствовало сношениям серий.

4. Отсутствие диких зверей. Отдаленность их способствовала величайшей мягкости нравов, ограждала от злодейских намерений и воинственного духа, заставляла беречь животных, ныне погибших, например, мамонта.

5. Красота людей на заре жизни. Крупная ошибка думать, будто животные и растения в момент их сотворения были таковы, какими мы их видим в диком состоянии. Зубр и дикий баран – не родоначальники, но продукт вырождения быка и барана. Стада, созданные Богом, превосходили качеством самых великолепных швейцарских быков, наипрекраснейших баранов Испании; то же можно сказать о цветах и плодах. «Все было благом при выходе из рук Творца вещей», – говорит Жан-Жак Руссо. Эту истину он не считал нужным доказывать; но он ее ослабил, добавив: «Все выродилось в руках человека». В действительности, не по вине человека выродились животные и растения до той степени, на которой мы их находим в диком и приуроченном состоянии: это разлад, дезорганизовав серийный строй, деградировал продукцию и даже человека, рост которого в момент появления достигал 74 и 2/3 дюйма, или 6 футов 2 и 2/3 дюйма (парижских), для расы с прямыми чертами лица. В ту пору люди этой расы легко доживали до 128 лет (восемь раз по шестнадцати). Все творения обладали такой же мощью, и розы в момент сотворения были прекраснее тех роз, что растут у нас на клумбах. Это всеобщее совершенство держалось на протяжении всего первого социального периода, который сложился благодаря совокупному действию пяти обстоятельств, упомянутых мною выше.

Мир царил там не в силу общего благосостояния, но благодаря имманентному свойству серий. Оно состоит в методическом развитии и сочетании страстей, которые вне прогрессивных серий приходят в столкновение и порождают войну и всякого рода раздоры.

Ошибочно было бы думать, что в этом первобытном строе царило равенство, общность. Я уже указывал, что все эти философские химеры несовместимы с прогрессивными сериями, которые требуют, наоборот, градации неравенства. Эта градация могла установиться с первого момента, несмотря на то, что люди не пользовались письменами для установления и распутывания интересов каждого члена общества. Я поясню, каким образом людям удавалось группировать и удовлетворять различные запросы.