Теория доказывания в уголовном судопроизводстве
Шрифт:
О.Я. Баев описал группу неожиданных для допрашиваемого тактических приемов, использование которых позволяет добиться должного результата. Он назвал их приемами "демонстрации возможностей расследования" для:
а) получения доказательств, изобличающих допрашиваемого, путем производства определенных следственных действий (допросов, очных ставок и т.п.);
б) применения научных методов расследования и производства различных видов экспертиз*(618).
Для иллюстрации О.Я. Баев приводит пример из практики прокурора-криминалиста Э.Б. Межиковского о раскрытии двух убийств. Не имея к моменту допроса подозреваемого в них А. заключений назначенных экспертиз, следователь решил провести предварительное исследование вещественных
Изъятый при осмотре квартиры А. плащ участники расследования стали тщательно осматривать в присутствии его владельца. Обратили внимание на меловое пятно около правого рукава, причем рассуждали о механизме его образования. Включившись в разговор, А. заявил, что испачкал плащ мелом у себя в коридоре, когда пьяный возвращался домой. Было принято решение о немедленном изъятии соскобов мела в коридоре и комнате его квартиры. На вопрос А., зачем все это делается, ему разъяснили, что судебно-химическая экспертиза сможет определить происхождение мела на плаще - из его квартиры или с места происшествия. Затем лист растения, изъятый из кармана плаща А., сопоставили с образцами листьев акации с того же места убийства и сообщили А. о достижениях в области биологической экспертизы. Такая "демонстрация" возможностей криминалистики сыграла свою роль: А. изменил первоначальную позицию и последующими показаниями способствовал установлению истины.
По соотношению проявлений первой и второй сигнальных систем И.П. Павлов различал три типа людей. Лиц, у которых более активизируется первая сигнальная система, он относил к "художественному" типу. Людей с преобладанием второй сигнальной системы - к "мыслительному", а остальных - к "среднему" типу*(619).
"Люди "художественного" типа, - пишет Н.П. Хайдуков, - характеризуются повышенной эмоциональностью, яркостью восприятия, наглядно-образной памятью, богатством воображения, которое преобладает над абстрактным мышлением. Реальные доказательства, факты, чувственно отражаемые "художником", могут быть использованы как действенные средства, позволяющие изменить поведение и деятельность такого типа в нужном направлении"*(620).
Так, по делу об убийстве у знакомых одного из обвиняемых Д., характеризовавшегося повышенной эмоциональной восприимчивостью, был изъят саквояж с вещами жертвы, в котором среди прочих предметов была колода гадальных карт. Поскольку Д. был уверен, что эти вещи надежно им спрятаны и следователем обнаружены быть не могут, его допрос построили следующим образом. Из колоды карт отобрали ту, на которой был изображен крест с надписью: "Видеть во сне крест - значит скоро умереть". Карту положили на стол с тем расчетом, чтобы Д., войдя в кабинет следователя, обязательно ее увидел. И действительно, как только в кабинет ввели Д., его взгляд сразу же упал на карту. Он словно оцепенел, даже не смог назвать следователю свою фамилию и все смотрел, как завороженный, на карту. Когда его спросили, откуда эта колода, он, не отвечая на вопрос, попросил бумагу, чтобы самому изложить, как было совершено преступление.
В отличие от "художников", "мыслители" более подвержены влиянию абстрактных понятий, теоретических положений, логических рассуждений и выводов. Именно в отношении их эффективно может быть использована упомянутая "демонстрация возможностей расследования".
"При воздействии на таких участников расследования, - отмечает и Н.П. Хайдуков, - научное обоснование заключения эксперта, мнение специалиста, рассуждения следователя о причинах и последствиях преступных деяний могут оказаться более продуктивными, чем обращение к конкретным образам"*(621). На них может произвести нужное воздействие внезапное сообщение значимой информации, наличия которой у следователя они никак не ожидали. Особенно сильное впечатление на таких лиц производит детальное описание следователем механизма события,
Среди приемов, основывающихся на использовании фактора внезапности, надо упомянуть и такой, который заключается в сообщении подследственному в тактически правильно выбранный момент о существовании лица или объекта, о которых, по его представлению, никто другой не мог знать или которые должны были находиться вне пределов досягаемости следователя. Таким приемом является, например, сообщение о задержании соучастника, о присутствии которого на месте события, по мнению подследственного, постороннее лицо не должно было даже подозревать, или о появлении очевидцев, которые могут опознать обвиняемого, или об оставшемся в живых потерпевшем.
Подобный пример приводит А.Б. Соловьев. Некий К. совершил покушение на убийство Е., нанеся ему несколько ножевых ранений, на территории ИТК, где оба они отбывали наказание. Затем К. доставил Е. в санчасть, заявив, что подобрал его раненым. При этом К. был уверен, что от полученных ранений Е. умрет. Свою причастность к преступлению он категорически отрицал, держась уверенно и вызывающе.
Между тем, выдвинутые в ходе расследования версии о совершении данного деяния другими лицами не подтвердились, но и серьезных доказательств вины К. также не было. Действия подозреваемого исключали возможность использования в качестве доказательств имевшихся на нем следов крови. Пальцевых отпечатков на рукоятке ножа не было, но в любом случае К. мог сослаться на то, что дотрагивался до него при обнаружении потерпевшего.
В результате оказанной медицинской помощи и последующего лечения Е. остался жив, однако потерял дар речи и возможность писать. Такое его состояние, как предполагали врачи, могло продлиться несколько месяцев.
О том, что потерпевший жив, К. не сообщалось. У него сложилось впечатление, что Е. скончался и теперь уже нечего бояться разоблачения.
Следователь, чтобы побудить К. дать правдивые показания, решил попытаться сформировать у него мнение, будто Е. не только жив, но и дает уличающие К. показания. С этой целью во время очередного допроса К. на столе среди бумаг было положено несколько фотографий потерпевшего, на которых он был запечатлен вместе со следователем. К. сразу же увидел снимки, и все его внимание сконцентрировалось на них. Следователь же спокойно вел допрос. К. не выдержал и спросил, что это лежит среди бумаг. Следователь с безразличным видом что-то ответил и продолжал допрашивать подозреваемого.
Далее К. уже не мог сдержать себя и попросил показать снимки. После его неоднократных и настойчивых просьб следователь, наконец, разрешил посмотреть их. Было заметно, что допрашиваемый потрясен, но ничего не сказал следователю, который тоже ничего не говорил ни о фотографиях, ни о Е., а просто закончил допрос и отпустил К. На следующем допросе К. дал правдивые показания и признался в покушении на убийство Е.*(622).
Безусловно, варианты использования подобного тактического приема, основанного на факторе внезапности, различны. Особенно эффективным может быть неожиданное участие живого потерпевшего, задержанного соучастника, неизвестного подозреваемому очевидца в следственных действиях, проводимых в присутствии подозреваемого. Такими следственными действиями могут быть: очная ставка; предъявление для опознания; проверка и уточнение показаний на месте преступления; следственный эксперимент и т.д.
Выбор тактически верного момента для использования фактора внезапности, обеспечивающего неожиданность воздействия на лицо, противодействующее следствию, может быть результатом превосходства следователя над преступником в способности мысленно воссоздавать реальную картину развития того или иного события. Именно такая ситуация возникает в процессе розыска скрывшегося обвиняемого или подозреваемого. Следователь как бы моделирует ход мыслей данного лица, представляя, как бы он сам, вероятнее всего, поступил в этом случае.