Теория Фокса
Шрифт:
— Умно!
— Глупо. Невероятно глупо. Поскольку это работает только пока процентные ставки низкие. Пока тебе готовы давать в долг бесплатно.
— А почему процентные ставки должны вырасти? Если вы захотите избавиться от облигаций, штаты просто напечатают вам триллион долларов.
— Это было бы так, если бы триллион казначейских облигаций были нашим единственным оружием. На самом деле, облигации лишь щит, который воин держит в левой руке. Самое главное то, что в правой.
— И что же в правой руке?
— Меч. Наше главное оружие. Ты же знаешь, что в последние два десятилетия инфляция в штатах была рекордно низкой?
— Цены взлетят вверх. Гиперинфляция!
— Именно. Представь, завтра ты заходишь в торговый центр неподалеку от своего дома и видишь, что цены практически на все поднялись на треть. А теперь ответь мне: кто даст тебе в долг под нулевые процентные ставки, если цены на все вокруг растут на тридцать процентов в год? Кто даст тебе в долг под пять процентов? Или даже под десять?
— Никто!
— Именно. Допустим, что проценты возрастут до десяти процентов в год. И сколько процентов тебе надо будет платить по тем двадцати триллионам, которые ты должен?
— Два триллиона.
— Откуда ты их возьмешь? Весь твой оборонный бюджет меньше триллиона.
— Напечатать?
— Если ты напечатаешь два триллиона, ты практически удвоишь количество денег в экономике. Это означает гиперинфляцию. И что произойдет, если у мирового банкира начинается гиперинфляция?
— Он теряет доверие, статус мирового банкира, — ответил я.
— Есть ли еще какой-нибудь способ выплатить два триллиона долларов процентов?
— Занять их.
— Именно. Предположим, что ты решил занять два триллиона долларов, чтобы расплатиться с процентами по предыдущему долгу. И в тот самый момент, когда ты хочешь это сделать, кто-то выставляет на продажу целый триллион твоего долга.
— Китай?
— Да, мы. Неужели ты серьезно рассчитываешь, что найдешь хоть одного кредитора?
— Гениально! Это вызовет дефолт.
— И потерю статуса мирового банкира. Дефолт уничтожит старого Павлова, и Китай станет новым! Мир станет нашей собакой! Мы уведем её у Америки, приручим эту собаку, выработаем в ней новый условный рефлекс. Натренируем её работать на нас за юани, также, как она сейчас работает за доллары. И вся эта операция будет нам стоить какой-то жалкий триллион. Выгодное дельце, я тебе скажу, Джим. Триллион казначейских облигаций в обмен на собаку. — откинувшись на стуле, он был похож на довольного шахматиста, только что разнесшего в щепки защиту противника.
— Так что мы не продадим наше оружие, Джим. Эти казначейские облигации нужны нам для дела. Ты можешь быть уверен в этом. Это твой ответ. Твоя миссия выполнена. Дело раскрыто. Иди и спасай дочь.
Это ответ. Спасен! Спасена!
Легкость обхватила меня как скалолаза, висящего на отвесной стене и в последний момент, перед тем как сорвется рука, сумевшего закрепить карабин. И спастись. Обессиленный, я сполз вниз по спинке стула.
Но вдруг внутри меня что-то дернулось. Какая-то тревожная пружина. Да, он дал мне ответ, но что-то было не так.
Постой, постой… Джим, а вдруг он дал тебе фальшивый ответ? Что, если история ему не понравилась?
Я смотрел на Ли, но на нем снова была дружелюбная, хоть и слегка обеспокоенная маска.
Спокойно, спокойно. Ещё есть время. Испытай его!.. Но как?… Как понять, сказал ли он правду? Как?!
— В твоей истории что-то не сходится.
— Что?
— Эта ваша ответная опиумная война, это настолько сложный план, требующий деятельного участия стольких людей. Авторитарному государству провернуть такую схему не под силу. Слишком сложно для автократии. Да и вообще, они просто столько не живут, умирая вместе со своим вождем. И вот Китай — чистая автократия. Как ты утверждаешь, уже двадцать лет вы ведете ответную опиумную войну, самую сложную игру тысячелетия. Как это вообще возможно? Что-то здесь не клеится. Авторитарные государства не могут осуществить такие сложные схемы. Что-то во всей твоей истории не так.
Джим, что ты несешь? К чему это? — крутилось у меня в голове.
— Ты не понимаешь, Джим. Китай — это не автократия. Это заблуждение. Вы, лаоваи, этого не понимаете. Да и сами китайцы толком не знают, что такое Китай. Что ты скажешь, если я скажу, что Китай — это крупнейшая в мире демократия?
— Демократия? — я взвыл. — Зачем ты суёшь мне это пропагандистское клише?
Так и есть!.. Он просто хочет от меня отделаться! Он дал мне неверный ответ. Обман, это всё обман!
— Я абсолютно серьёзен. Джим, на минуту забудь всё, что ты знаешь о Китае. Выбрось это из головы, начти с чистого листа. Готов?… Китай — это политея.
— Какого черта, что это ещё такое, политея?! — от отчаяния я перешел на крик.
— Почти все на Западе придерживаются простой логики. Той же самой логики, которую ты сейчас сказал. Они думают, что поскольку авторитарные государства не способны быть эффективными и иметь работающую экономику, они обречены на распад и исчезновение. И это так — история замусорена сотнями примеров несостоявшихся автократий. Взять хотя бы Советский Союз. Но далее из этого они делают вывод — тот же самый вывод, что сейчас сделал ты — Китай обречен повторить эту судьбу. И вот тут они не правы.
— Нет?
— Нет. Китай — это не автократия. Может быть это действительно звучит очень странно, но Китай действительно демократия. Конечно, это не стандартная демократия, вовсе нет. Это гибридная демократия…
Что за ересь? Что он несет?! Обман!
— Синтетическая гибридная система, специально спроектированная, чтобы избежать дефектов и изъянов обычных демократий и в тоже время сохранить их преимущества.
— И кто же её спроектировал?!
— Когда старая, имперская система распалась, мы отправили сотни исследователей во все основные страны мира на поиски новой формы государственного устройства, которая бы нам подошла. Двух из них ты знаешь — Джоу Энлай и Ден Сяопин. Первый исследовал Японию и Западную Европу. А второй — Россию и Францию. В Париже они и встретились в 1920 году. Собственно, там все и началось. Встретились два величайших мыслителя столетия.