Теория Игры
Шрифт:
— Так я там и не служу. — Никита усмехнулся. — Но смотреть как какая-то мразь, устанавливает свои законы поверх наших, советских, не могу. — Он переложил свёрнутый пиджак в другую руку, и ордена слегка звякнули.
— А ещё ты тоже каких-то бандитов арестовал.
— Да те вообще придурки. — Никита вздохнул. — Хотели меня ограбить, ну и получили… Сначала от меня, а затем от судьи.
— Много дали? — Поинтересовался Виктор.
— Там за ними ещё много чего оказалось, так что да. Влепили на полную. Вышку[1]. Пока говорят живы, но знающие люди утверждают, что недолго. Роман Андреевич,
Рыжая Надя, точно знавшая что Роман Андреевич — это генпрокурор Руденко, только слегка оторопела, но внешне никак не проявила реакцию.
Никита бросил взгляд на часы.
— Прошу прощения, но мне пора. — Он развёл руками. — Сегодня был довольно хлопотливый день, и завтра у меня такой же, так что я поехал. Иначе завтра буду клевать носом.
Он кивнул дамам, пожал руку Виктора, и пошёл к дороге, где его ждала машина, уже успевшая поменять дверцу.
— Интересный товарищ. — Задумчиво произнёс Виктор, глядя вслед уезжающей машине.
— И так старательно прятал ордена… — Шатенка Лена хихикнула. — У меня брат, получил почётный знак «Отличник охраны порядка» как член Рабочей Дружины, так он его даже на футболку надевает.
— Интересно куда он всё же соберётся поступить. — Аня, вздохнула. — Хорошо бы к нам на юрфак.
О поступлении Никиты думали и серьёзные дядечки, мирно кушавшие шашлык на госдаче в Покровском, где отдыхали правительственные чиновники, когда им требовалось переговорить без свидетелей.
Они успели обсудить реформу вооружённых сил, согласно новой доктрине применения ядерного удара, изменение структуры государственных запасов и расширение спецотдела, который теперь кроме охоты за инопланетянами, в связи с тотальным ксеноцидом последних, начинал заниматься противодиверсионной и противопартизанской деятельностью, как наиболее боеготовое подразделение КГБ.
Частично подразделения КГБ СССР уже резались с американцами в горах Афганистана, и несмотря на помощь оккупационному правительству и поддержку Китая, вполне успешно. Афганцы традиционно умели прятаться и имели в горах тысячи пещер, где располагались госпитали, учебные центры, склады и вообще всё что нужно.
Тайными тропами, маленькие караваны увозили оружие и боеприпасы от советско-афганской границы, а иногда вертолёты, совершали короткие вылеты, высаживая и подбирая диверсионные группы.
Количество захваченных бойцов американского, британского и германского спецназа, превысило двести человек, и люди всё прибывали.
А ещё прибывала различная разведывательная аппаратура, штурмовое снаряжение и другие полезные вещи. А текущие в обратную сторону боеприпасы и оружие, стремительно прореживали американское воинство и особенно доставалось авиации, вынужденной в горах работать с низких высот. ПЗРК[2] «Стрела 2», отлично сбивала всю летающую сволочь, а спасатели, часто оказывались рядом с потерпевшими крушение пилотами, в одной цепочке пленных.
При этом, каждый залёт американцев или европейцев на территорию СССР, заканчивался одинаково. Взлетавшие с помощью
И такая война очень не нравилась бледнолицым. Они трясли кулаками на международных конференциях по безопасности, призывали мировое сообщество выступить как один, но остальные государства планеты, уже весьма утомились от зловонной как помойное ведро, политики США, и тихо саботировали процесс. А в военных училищах уже приступали к занятиям группы будущих офицеров афганской армии.
Так что перспективы конфликта выглядели вполне благоприятно, особенно на фоне практической зачистки территории страны от инопланетников, что как-то небрежно подводило к теме дальнейшего и наиболее эффективного использования одного советского школьника.
Комитет, осуществлявший постоянный пригляд за ценнейшим кадром, конечно знал, что Никита находился в процессе выбора ВУЗ для поступления, но никак не влезал в историю, так как имел прямой приказ Совета Обороны, не вмешиваться в его личную жизнь.
Но и у руководителей страны не имелось единого мнения относительно лучшего учебного заведения. И в очередной раз подняв эту тему, руководители страны в очередной раз получили вялую перебранку всех со всеми. Косыгин упирал на то, что война не вечна, а такой кадр очень пригодится в народном хозяйстве, министр обороны Захаров конечно же продвигал идею военного училища, председатель КГБ генерал-полковник Игнатов, горой стоял за свою Академию, Агуреев, считал, что ничего нет лучше Высшей партийной Школы, при ЦК КПСС, а мнение остальных участников беседы на фоне таких мастодонтов просто не учитывалось. Хотя министр здравоохранения и внёс определённую сумятицу своим предложением принять Никиту на лечебный факультет Второго Медицинского, традиционно готовящего медиков для различных спецслужб и космической программы.
— Слушайте, ну чего мы тут спорим? — Косыгин, насмешливо обвёл взглядом собравшихся. — С одной стороны мы хотим втащить его в самый центр управляющего ядра, а с другой не доверяем его выбору. Ну вот что случится если он выберет обучение в художественной академии? Да ничего. При необходимости закончит заочно ту же Плехановку, или военную академию. Мне вот даже интересно будет, а что он выберет?
— Он конечно пацан умнейший, но откуда ему знать, как у нас тут всё устроено? — Не сдавался Матвей Васильевич Захаров. И наша задача, как старших товарищей, подсказать, направить и помочь при необходимости.
— А есть вообще смешной вариант. — Подал голос мужчина в английском сером костюме. белоснежной рубашке и галстуком, небрежно торчащим из бокового кармана пиджака. — Можно его пропустить через одну из наших спецшкол, а диплом выдать да хоть какой. Например, философского факультета высшей партшколы.
— Так нет же такого факультета. — Слегка оторопел Агуреев
— Значит будет. — Глава всей внешней разведки СССР Юрий Иванович Дроздов, негромко рассмеялся. — Вообще хотелось бы прежде всего понять, чему он вообще хочет научиться, а диплом… диплом дело десятое если не двадцатое. Это же наша страна. Справим ему документы какие сам захочет. Он же вроде хорошо учится?