Теория квантовых состояний
Шрифт:
Я вздохнул:
– К сожалению я не нашел того, что искал. Да и вряд ли найду.
Азар помахал своей книжицей так, словно ему было жарко.
– Немаловажным условием всякого успешного поиска является точное определение его объекта. Правильно ли выбран предмет поиска, вот вопрос.
Я только теперь обратил внимание на книжку в его руках. Тонкая, страниц на тридцать-пятьдесят, в мягкой блестящей обложке, броский рисунок на обложке – обыкновенная мишура, которой обвешивают современные издания, но название! Сказать что я был потрясен, означает ничего не сказать. «Вавилонское столпотворение – вымысел или реальность.» Я попросту подскочил на
– Вы брали книгу здесь, в библиотеке? – несколько поспешно спросил я.
– Эту?
Он насупился и принялся разглядывать цветастую обложку своей книги так, словно увидел впервые.
– А вы сами как думаете, Борис Петрович? – спросил он меня не поднимая головы. – Считаете, что вряд ли библиотека высшего учебного заведения располагает подобного рода литературой?
Подозрения вспыхнули во мне с удвоенной силой. Не может быть, чтобы просто совпадение. Не может быть, чтобы случайно. Не просто так здесь Азар этот.
У меня кровь прилила к лицу.
– Вы от Никанор Никанорыча? – прямо спросил я.
Азар оторвался от книжки и поднял указательный палец.
– Ни в коем случае. Вообще, подобная формулировка меня обижает, если не сказать принижает. Отчего же это я должен вдруг быть от Никанор Никанорыча? Почему не наоборот, скажем, не он от меня?
Он укорительно покачал головой и философски, с какой-то печальной иронией, добавил:
– Все мы тут по своей причине. И уж конечно не причем здесь совершенно Никанор Никанорычи всякие или другие какие наши с вами знакомцы.
Я не ответил. Как партизан, перед лицом врага, вынашивающий хитрый замысел, либо наоборот, затаившийся, твердо решивший не выдавать секрета. Я был уже уверен, что Азар и Никанор Никанорыч – одного поля ягоды. Мне даже пришла в голову мысль: не Азар ли и есть тот самый, припозднившийся, в злополучный вечер на трамвайной остановке, товарищ Никанор Никанорыча, воспоминанием о котором остался только шипящий, словно бы стелящийся голос: «Ваши услуги потребуются позже.»
– По правде сказать, подобного рода дознания всегда меня утомляли, – сказал Азар, чуть наклоняясь ко мне, как бы скрытно. – Нету в них никакого действительного смысла, кроме растревоживания и без того взбудораженного к концу трудового дня рассудка. Даже в таком заезженном деле, как следственный допрос, вы знаете, что говорит статистика? Что допрашивающий срывается, выдыхается гораздо раньше, чем допрашиваемый. Допрос, конечно, допросу рознь, но вот статистика говорит так.
Он вальяжно облокотился спиной и локтями на библиотечную стойку, отчего сравнялся со мной в росте. Тонкая книжица по интересующей меня теме, свернутая в трубку, торчала из кармана его пиджака.
– Вижу, вы расстроились. Я попытался бы угадать, от чего именно, ибо говаривают, что философ во мне сгубил замечательнейшего психолога, однако опасаюсь, что мои рассуждения опечалят вас еще больше. Так что поскорее подскажите мне, Борис Петрович. Что вас огорчило помимо того, что мы застряли в очереди? Не самая плохая, отмечу, очередь. Гораздо приятнее она, чем скажем, очередь в столовую.
Азар говорил словно бы без остановки, однако умудрялся точно подмечать и увеличение очереди, и хлопанье двустворчатых дверей читального зала и мой косой взгляд на свернутую книжку в его кармане. Я терпеть не могу, когда подобным образом обращаются с печатной литературой.
– Очевидно, Борис Петрович, я несколько переборщил с напором. Приношу свои извинения, вы вполне вправе не желать ничего обсуждать, с неким, наглым
Ему, очевидно, доставлял удовольствие звук собственного голоса. Я встречал таких людей раньше. При защите докторской диссертации, к примеру, так вел себя один из слушателей, престарелый академик. Но в ту пору у меня был замечательный помощник, мой научный руководитель, который сам будучи ученым с именем не стеснялся вежливо прерывать говоруна.
Из-за высоченного стеллажа с торчащими в разные стороны обтертыми обложками, появилась седая библиотекарша в кофте. Без объяснений, деловито, словно не ее только что в течении пятнадцати минут дожидалась немалочисленная аудитория, она прошла к стойке, села на стул, после чего с некоторой нервностью, в которой читалось ее неудовольствие от собравшегося количества «книголюбов», обратилась к студенту, стоящему первым в очереди:
– Не будем задерживать очередь, молодой человек. Что вам угодно?
Но прежде чем молодой человек ответил на сей незатейливый вопрос, в разговор встрял, кто бы вы подумали, – Азар.
– А угодно нам, всемилостивейшая мадам, осведомиться, где же это вы изволили пребывать в то самое время, когда мы, простые, с позволения сказать, смертные, битые четверть часа толкаемся в очереди, пытаясь сдать признанную нами же абсолютно несостоятельной литературу.
Тирада Азара, как ни странно, подействовала куда больше на публику, собравшуюся в читальном зале, нежели, собственно, на ту, кому предназначалась, – на библиотекаря. Она подняла на него усталые глаза в очках, после чего негромко ответила:
– Все сдадутся, не переживайте.
Этот простой ответ неожиданно удовлетворил Азара, да настолько, что он понимающе кивнул и пошел прочь, к выходу, оставив тем самым свое выстраданное место в очереди.
Страсти, если они и были, улеглись в пять секунд. Библиотекарша заработала оперативно, корешки с пометками запрыгали в ее опытных пальцах, очередь зашевелилась, задвигалась. При виде ее расторопной методичной работы и думать расхотелось о подозрениях моих. Может выдумал я себе все? Совпадения темы книжки – вещь случайная. Скорее всего она и послужила поводом к тому, чтобы Азар мною заинтересовался. Да и вообще, сам я завел с ним разговор. А Азар, необычное все-таки имя, вероятно, понял, что начал меня обременять своей персоной и решил, что разумнее будет сдать литературу в другой день, без очереди. Он ведь философ. Значит работает здесь, в третьем здании. Вполне себе разумное, несложное объяснение.
Подошла моя очередь и я тяжело хлопнул о стол стопкой своих томов. Библиотекарша забрала мои книги, оперативно рассовала корешки в карманы обложек и вернула мой читательский билет. Я направился к выходу, почти уже убежденный, в справедливости вот такой, достаточно логичной версии. Не имеет, наверняка, Азар отношения к Никанор Никанорычу. Да ведь он, пожалуй, и не сказал ничего такого, что дало бы мне повод в этом усомниться.
– Простите, Борис Петрович, – прервал меня знакомый голос. – Не хочется пресекать ваши чуткие оправдательные умозаключения по моему поводу, поэтому сразу оговорюсь, дабы избежать в дальнейшем недоразумений. Я есть именно и абсолютно тот самый знакомец Никанор Никанорыча, которого не разглядели вы в в замечательный октябрьский вечер на трамвайной остановке.