Теория танца
Шрифт:
— Есть! — оживилась она. — Месяц назад на улице бегал, споткнулся, упал, теперь шрам на подбородке.
— Хорошо… — сказал гадатель, вглядываясь в начертанный круг, и, тыча в него ручкой, пробормотал: — Хирон в четвертом доме, Хирон, Хирон… И Уран тут же… Странное дело получается, ничего не понимаю, — скоро у мальчика появится отец… Причем, судя по аспекту с Сатурном, тот же самый, родной…
— Ой! — сказала она и хлопнула в ладоши. — А мы с моим мужем опять сойтись собрались! Значит, все совпадает? Вот здорово!
— Ну, — сказал вдохновленный успехом гадатель Х. — Вот смотрите, его Нептун…
И дальше он нагородил про любовь мальчика к воде и технике, что неизбежно приведет его если не в моряки, то в кораблестроители. Женщина ушла вдохновленная, напевая "Море, море", и оставив хироманту ("Да сколько не жалко", — сказал он привычно) вполне приличную сумму за такую легкую работу.
Вышел таившийся в своей кабинке массажист У.
— Не пойму, — сказал он, — ты в самом деле гадаешь, или так удачно врешь?
— Сложный вопрос, — сказал массажист Х. — Видишь ли, в чем дело… Когда я пытаюсь применить накопленные мною знания, и начинаю считать и анализировать, нихера не выходит. Зато, когда, взглянув на ладонь или гороскоп, я, используя знаки просто как зацепки, начинаю легко и непринужденно врать — все, как ни странно, получается! Да, и еще: здесь как в массаже, — нужно быть равнодушным к клиенту… А вообще, брошу я это дело, женщины зомбируются, сам видишь.
НАТАША ВО ХРИСТЕ
Раз уж мы прикоснулись к таинствам, то не лишним будет после языческих (поганых в первом смысле этого слова) дел наведаться в настоящую церковь. Хотя, кто нас туда пустит, учитывая все прегрешения? А мы сами туда и не пойдем…
— Я собралась покреститься, — сказала массажисту Х. медсестра Э. — Знаешь, мне все подруги говорят — покрестись, и жизнь действительно меняется. Ты веришь?
— Главное, чтобы ты верила, — уклончиво ответил массажист Х., скользя пальцами по обтянутой узким халатом попке медсестры.
— Ну, погоди ты! — стряхнула она его руку. — Это же важный вопрос! Дома как-то стало не очень. Муж, кажется, на стороне кого-то завел. Или мне это кажется? И вообще, денег нет. Ну, покрестят меня, — хуже от этого не будет, а может даже лучше, а?
— Вперед! — сказал массажист Х. — Потом расскажешь.
— Да мы после работы с подружкой в церковь собрались. Я даже Библию почитала. Ты сегодня как раз дежуришь, зайдем, расскажу.
Вечером, когда окончательно стемнело, в окно ординаторской, где сидел за печатной машинкой сторож Х., звякнул камешек. Девушки вернулись из храма. Они принесли с собой буханку хлеба, жареную, еще теплую курицу и бутылку водки.
— Святая вода? — плоско пошутил
— Ага. Отметим мое возрождение к новой жизни, — сказала Э. — И новое имя, между прочим!
— Точно, там же новые имена дают! — сказал сторож. — И кто ты теперь?
— Вот, — с гордостью показала Э. картонку, — даже удостоверение дали. Теперь я — раба божия Наталья!
— Наташа — это хорошо, это определяет путь новой жизни, — пробормотал сторож, обнимая девушку. — Да и неофитка звучит как нимфетка, нет, нимфоманка! Это возбуждает…
— Ну ты че, озверел? — вывернулась она. — Это же кощунство! Уважай чувства верующих, блин! Между прочим, я сегодня с самим Христом сочеталась — так поп сказал, — и теперь умерла для греха…
— А я? — засмеялся сторож. — А как же я?
Потом пили водку и ели курицу. Подруга, медсестра из ортопедии, взмахнув пьяной рукой, опрокинула рюмку водки и стакан газировки на юбку рабы Натальи. Замыли.
— Включи в вашем кабинете обогреватель, повешу сушиться, — сказала Э., снимая юбку и оставаясь в одних трусиках и блузке.
— Пошли, — сказал сторож. — А вы, криворукая, ждите здесь.
В темном кабинете он включил обогреватель, повесил над ним юбку, потом прижал Э. к своей кушетке.
— А вот ходить так передо мной, — сказал он, — тебе было не след. Ты же знаешь, как действуют на мой извращенный мозг твои пубертатные формы…
Чем дальше живешь, тем меньше хочется расписывать общеизвестные алгоритмы, — хочется сразу перейти к желаемым результатам. Поэтому, опуская недолгую возню в полумраке…
Когда медсестра, изгибаясь под ним, протяжно закричала, дверь в кабинет открылась, и сварливый голос подруги сказал:
— Закройте за мной дверь, я пошла. Ну вас…
— Подслушивала, протезная душа, — сказал он, сползая.
— Ну и что ты наделал? — сказала она, поворачиваясь на живот и обнимая подушку. — Не видать мне теперь обещанной благодати. И, опять же, что скажет Христос?
Они засмеялись.
— Со мной — не грех, поверь мне как ему, — сказал он. — Сейчас я спущусь, дверь закрою, а ты иди в ординаторскую на диван. Это мы только репетировали…
Но когда он спускался по лестнице, внизу послышались шаги и голоса. Навстречу поднимались Лис и сторож И., волоча пакеты с бутылками и провиантом.
— Принимай, Брат! — сказал Лис, отдуваясь. — Гриша меня сюда заманил, обещал танцы живота. Но, как я понял, их мы не увидим, — перед самым носом танцовщица на колесе из двери выкатилась.
— На каком колесе? — удивился сторож Х.
— Ну, ножки у нее… длинные, но очень малого радиуса, или, что то же самое, большой кривизны. А то ты не знаешь. Что-то вкусы у тебя изменились, совсем одичал тут, где только таких отлавливаешь? — так говорил Лис, идя по коридору и сворачивая в открытую дверь ординаторской.