Теория заговора
Шрифт:
— Ты чё нас не позвал никого?!
— Не, ну ты резкий фраерок!
— Ладно, погнали, пацаны, там девчонки одни танцуют уже.
Я вернулся в клуб в ореоле славы. Я её не искал, просто так сложилось. К счастью, через пару дней уже все об этом позабудут, а добрые отношения с местными, завязавшиеся сегодня, вполне возможно, останутся.
У клуба оглянулся, ища глазами того парнягу лет тридцати, который упомянул про «ходячих мертвецов», но его нигде не было.
— Гриша! — нахмурилась Ляля. — Ты что с хулиганами подрался?
—
Она изображала из себя неприступную принцессу, но в глазах её горел жгучий интерес. Ну, ещё бы, живой герой, не побоявшийся выйти один против орды упырей, и только она, ОНА, Ляля Клюева имела теперь на него права, и только о ней он мечтал. Он, витязь, окружённый сиянием и ставший новой модной легендой. Девки от зависти лопнут и позеленеют. И свои, студенческие, и эти, деревенские. Они-то уж точно.
Удивительно, как я раньше не понимал того, что у неё на уме, ведь это всё читалось по лицу и глазам, по улыбке и осанке, по всему виду. Ну, что поделать, не всегда я был таким проницательным, как говорится, ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!
— Ляля дорогая, этот подвиг я посвящаю тебе, — усмехнулся я. — Считай, что ты леди Гвиневра, а я сэр Ланселот.
Она захлопала глазами, возможно, не подозревая, что это за персонажи такие. В этот момент я заметил Галку, ту самую из-за которой сыр-бор разгорелся. За последние почти пятьдесят лет она совсем не изменилась.
В зале была куча народу, но середина оставалась свободной, никто пока не танцевал. Все стояли по периметру, поглядывали друг на друга, балагурили, ждали. Собственно, парни ждали, когда девчонки начнут выходить в центр и притопывать под музыку. А сами они будут стоять с независимым видом и, в лучшем случае, рискнут пригласить барышню на медляк.
— Детский сад, — пробормотал я, усмехнувшись.
— Что? — подняла брови Ляля. — Повтори, пожалуйста, я не расслышала.
— Нет-нет, ничего, это я так…
Музычка, впрочем, пока ещё была разминочная. Прелюдия, можно сказать. Пел Иванов. Разумеется, песню студента, во французской стороне. Можно сказать, наш гимн тех годов.
Вообще, деревенские танцы очень круто прибавили этой осенью, превратившись в резко вошедшую в моду, дискотеку. Всё благодаря студентам, а конкретно — увальню и мелкому фарцовщику Косте Каткову. Он был толстеньким, несуразным, с непослушно торчащими волосами, но зато слыл меломаном и имел самые горячие новинки раньше всех в институте.
Местный начальник клуба с инженером радиоузла, впрочем, тоже заслужили похвалы, за мигалки от поливалок и скорой помощи и стробоскоп, собранный и спаянный неизвестным мастером. Стробоскоп этот вводил молодёжь в настоящее исступление, если память мне не врала.
— Думаю, — победно взглянула на меня Ляля, — сегодня ты заслужил танец. А, может быть, это не точно, повторяю, может быть, и ещё кое-что.
«Может быть» она выделила
— Кое-что? — засмеялся я. — Неужели то, что я подумал? Лялечка, наконец-то! А я думал, ты до самой кончины так и будешь изображать из себя…
— Пошляк, — отрубила она и поджала губы.
— Ну вот, — покачал я головой, — размечтался. Погоди, я сейчас.
Я двинул в сторону Гали. Она меня заметила и затрепыхалась, задрожала, покраснела. Меня и самого потряхивало. Правда, не от смущения, это адреналинчик отходил. Обалдеть, конечно. Все чувства, ощущения казались такими яркими, полными, глубокими. Взрывными, можно сказать.
Когда молодым был, не замечал, а сейчас мне было с чем сравнивать, и от этого действительно сносило крышу. Было просто нереально круто.
— Галина! — кивнул я. — А ты всё приключения подходящие подыскиваешь? Не сидится дома что ли?
Галя была девушкой выдающейся. Не толстой, но плотной, сбитой, с огромной грудью, крупными приоткрытыми губами и невинным детским взглядом. Зад тоже не подкачал и ноги, сильные и крепкие, с тонкими, как бутылочные горлышки, лодыжками. Так что понять, чем прельстился Мурадян вполне было можно.
— Здрасьте, — кивнула она. — Дома-то чего сидеть… Все здесь, а я что же…
— Мать твою видел сегодня, — кивнул я.
Она потупилась.
— Объяснил, что бояться ей нечего.
Галка кивнула и покраснела. И тут верхний свет погас.
— Друзья! — раздался из динамиков голос Каткова. — Начинаем нашу дискотеку. Сейчас прозвучит композиция «Миссисипи» в исполнении группы Пуссикэт.
— О! — воскликнул я. — Пуссикэт! Пошли, потанцуем, клёвая песня.
Правда клёвая, я сразу вспомнил, как мы под неё отжигали в своё время. На «танцпол» вышли первые девчата, самые смелые и горячие.
— Не, — помотала головой Галя. — Я не танцую.
— Не ври, я видел раньше.
— Это Любка попросила, её не приглашают, вот я и того. По-дружески.
— Ну, ладно, как хочешь. В общем, Галя, если будет кто приставать, ты не стесняйся, говори, поняла?
Несостоявшаяся жертва молча покивала, и я повернулся, чтобы идти к своим пацанам, которые стояли как раз напротив, но Галка взяла меня за локоть. Я удивлённо оглянулся.
— Это, Григорий… — смущённо произнесла она. — Спасибо… что вчера, ну, с шабашниками теми. И сегодня вон опять… Я… в общем, если хочешь…
Она встала на цыпочки, положила мне руки на плечи и дотянувшись губами до уха, прошептала:
— Если захочешь, приходи… мать не узнает, в общем… Камушек в окно кинь. Маленький только… У меня розовые занавески. Собаки нет.
Вот это поворот. Я внимательно посмотрел ей в глаза и пожал руку. Ей вообще-то ещё семнадцать только стукнуло, если я не путал.
— Галь, да ты с этим делом не спеши, у тебя всё впереди ещё. Главное, чтоб по любви, поняла?
— Так это… Я может, как раз…