Теория заговора
Шрифт:
Она молча хлопала глазами, пока я цитировал её же саму из недалёкого будущего. Каждое из этих слов я слышал от неё много раз и, возможно, они уже сейчас вызревали в её головке. Мы остановились, но Пугачёва не останавливалась и продолжала рвать отношения невзирая ни на что.
За наши не-гулянья под луной,
За солнце не у нас над головами,
За то, что Вы больны — увы! — не мной,
За
Только «увы» я бы заменил на «ура»…
Ляля сбросила мои руки со своей осиной талии, отстранилась и залепила мне пощёчину. Почти. Особого эффекта добиться не удалось, поскольку я успел уклониться.
— Ты… — зло прошептала она, на глазах превращаясь в ужасную фурию, — предатель и… бесчестный подонок! С этой минуты не смей приближаться ко мне и даже не думай просить прощение. Ты… ты мизинца моего не стоишь! Видеть тебя не желаю! Бабник!
Блин… кажется, я её всё-таки травмировал. Ничего теперь не поделать. Надо конечно было как-то поаккуратней, барышня, всё-таки, натура тонкая. Ну… или почти тонкая. А с другой стороны, что ещё можно было сказать?
— Не поладили? — раздался рядом голос Люси.
— Ну, типа, — хмыкнул я.
— Печально. Это что… твоя девушка?
Я фыркнул, не сдержался, но промолчал.
— Легко рубишь связи…— покачала она головой.
— Не стоит делать поспешные выводы, — пожал я плечами.
— Ну, это дело не моё, я просто попрощаться хотела. Завтра вставать рано. Ладно, классно ты эти штуки делал.
— Лунную походку? — спросил я.
— Ага, её. Ну, пока.
— Подожди, я тебя провожу.
— Нет-нет, не надо, зачем? Иди лучше помирись с девушкой.
— Мы же про царство свободы не договорили, — усмехнулся я. — А чтобы мириться, надо поссориться для начала.
— Вообще-то, справедливости, а не свободы, — поправила меня она, — но это неважно. Какое тут царство, нам же надо урожайность поднимать, надои опять же. Одну доярку ты, кстати, спас, спасибо тебе от коллектива.
— Галку что ли?
— Конечно её. Ну, а когда повысим показатели, тогда и про справедливость подумаем, и про царство.
— Хорошо, я против надоев ничего не имею. Идём.
Мы вышли из клуба. Воздух остыл и стал холодным и мглистым. Осенним. Дни стояли тёплые, почти летние, а вот по ночам становилось понятно, что лето уже закончилось. Люся передёрнула плечами и запахнула тонкое пальто. Я поднял голову. Звёзд не было.
— Сколько времени? — спросила она.
Я глянул на часы.
— Почти двенадцать.
Мы шли по улице, освещённой редкими тусклыми фонарями, окружёнными подсвеченным туманом. Казалось, что свет не может пробиться через дымку.
— Ох, заплясалась я с тобой! —
— Родители отругают?
— Что? — она засмеялась. — Вряд ли. Они же не узнают. Они под Курском живут.
— А ты как здесь оказалась? — удивился я.
— Как все, по распределению. После Тимирязевки сюда в совхоз послали, вот я и тружусь.
— Серьёзно? Как интересно. Значит, ты дипломированный агроном, получается?
— А что ты так удивился? Аграрный сектор один из важнейших участков народного хозяйства.
— Поражён. А комсомол?
— И комсомол тоже. Но, если говорить, положа руку на сердце, я единственная согласилась, вот на меня и повесили комитет комсомола. Кто-то же должен. Я вообще-то специализируюсь на почвоведении и агрохимии. У нас в совхозе большой опытный участок, вот там и тружусь. У нас и опытное тепличное хозяйство имеется.
— Нравится?
— Конечно, нравится. Работа у меня интересная.
— Надо же… — покачал я головой. — Мы с тобой, значит, практически коллеги, оба химики. Я же в химико-технологическом учусь.
— Это я знаю.
— На последнем курсе.
— Да, это тоже знаю, — кивнула она.
— Хм… И что вы там выращиваете в теплицах своих? Бананы и ананасы, когда в СССР производить начнут?
Она засмеялась:
— Да-да, сначала яблони на Марсе вырастим. Ну, вот, собственно, наше общежитие.
Мы остановились перед небольшим одноэтажным железобетонным зданием, точно таким же, как медпункт.
— Сейчас девчонки дадут мне по мозгам, что спать мешаю, хожу так поздно.
— Часто тусуешься?
— Чего-чего? — насмешливо переспросила она.
— На танцы часто бегаешь?
— Вот ещё, — пожала она плечиками.
— Не ври, ты очень хорошо танцуешь.
— Ну спасибо, — она засмеялась. — Вруньей обозвал. Это я просто в детстве на танцы ходила, на народные правда. Ты, кстати, тоже неплохо справлялся, особенно с этой своей скользящей походкой.
— С лунной.
— Вот-вот, с лунной, да.
— Люсь, — встал я напротив неё. — А у тебя парень есть?
— Что-что? — округлила она глаза.
Она отступила на шаг и покраснела. Это даже в свете тусклого фонаря было заметно.
— Просто ты такая девушка замечательная.
— Григорий, ты чего?
— Вот бы мне такую в своё время, — скорее себе, чем ей сказал я. — Я бы горы свернул.
Она, молча и ничего не понимая, смотрела широко раскрытыми глазами.
— И сколько тебе ещё осталось по распределению? — сменил я тему.
— Вообще-то год, но меня председатель сватает… то есть уговаривает оставаться. И директор совхоза тоже. Дом, говорит, дадим, жениха подыщем… А ты не знаешь, куда после института?