Теория заговора
Шрифт:
— Это начальник недавно созданного штаба по борьбе со служебными преступлениями, — уверенно соврал я. — Внутренние расследования, слыхали? Хотя вряд ли, структура закрытая и трепаться о ней не принято. Так вот…
— Да ты кого нае**ть решил, сосунок! — перебил он.
— Так вот! — повысил голос и я. — Не мне вам объяснять, что все ваши отказы в возбуждении, фабрикация дел, выгораживание вашего протеже, нездоровые финансовые отношения с гражданкой Цесаревич и всё, чем вы тут занимаетесь, уже попало в поле зрения полковника Сёмушкина.
У
— Ты что мне втираешь! — заорал он и сопроводил это такой замысловатой лингвистической конструкцией, что у неподготовленного человека могли завянуть не только уши.
Разумеется, Сёмушкину было глубоко плевать на криминальные делишки какого-то капитана, у него свои проекты, как я понял, оказались под угрозой. Но я пока для него был важной фигурой, поэтому сидеть в карцерах районного отделения мне никто бы не позволил. Нужно было брать за жабры Весёлкина, поэтому интересы Захара Сапрыкина отодвигались на самое последнее место.
В это время зазвонил телефон.
— Сапрыкин! — рявкнул разгорячённый капитан и осёкся.
О! Ну, вот и Сёмушкин, стало быть, нарисовался. Жаль, что наверняка звонит не сам. Его фамилия сейчас смогла бы произвести определённый эффект. Капитан завис и долгое время молча слушал.
— Так как же… — неуверенно пробормотал он. — Он ведь злостно избил… Что?
Он покраснел и бросил на меня взгляд полный ярости и гнева. А в трубке, между тем, продолжал звучать резкий недовольный голос.
— Так точно, — кивнул Захар. — Да, товарищ генерал, всё понял…
Раздались громкие звуки отбоя, слышные даже с моего места.
— Начальник Сёмушкина? — участливо уточнил я.
— Начальник ГУВД Мосгорисполкома, — недовольно посмотрел он на меня.
О! Ставочки повышаются, однако.
— Пока тебя не тронут, — кивнул я. — Но смотри, Захар Игнатьевич. Заканчивай выгораживать этого га**она! Ты меня понял? Распаковывай дела, отзывай отказы, передавай в прокуратуру и всё такое. Пока не поздно. Ясно тебе?
Он тяжело сглотнул, но ничего не ответил. В дверь постучали. В щель заглянула голова сержанта, приходившего за мной в общагу.
— Товарищ капитан, тут…
— Пусть заходит! — махнул рукой Сапрыкин.
Дверь тут же распахнулась и на пороге появился майор в лётной форме.
— Товарищ капитан, вам должен был позвонить товарищ Самохвалов…
— Да-да, — кивнул Захар. — Пожалуйста, вот ваш Стрелец. Мы его на беседу приглашали.
— Ну тогда…
Я шагнул в сторону двери и капитан рассеянно проводил меня взглядом. Он ничего не сказал, пытаясь, видимо, связать воедино информацию и события, произошедшие здесь.
— Ну что, Стрелец, — хмыкнул майор, когда мы вышли из отделения. — Я так понимаю, бесят тебя гражданские после командировки?
— Не все, товарищ майор, — пожал я плечами. — Только откровенные мерзавцы.
— Ничего, — хлопнул он меня по плечу. — Это пройдёт.
Рядом стояла чёрная «Волга». Не дожидаясь, пока я сяду, он уселся на переднее сиденье. На конвой это походило меньше всего.
— А мы далеко едем, товарищ майор? — спросил я.
— В Генштаб, куда же ещё.
Я нахмурился.
Мы прибыли в Колымажный переулок. Проехали через КПП, несколько минут подождали, и двинули дальше. Потом шли по коридорам и наконец остановились перед кабинетом без таблички. На нём был только номер. Сто три.
Майор трижды коротко стукнул в дверь, секунду подождал и нажал на ручку.
— Разрешите, товарищ генерал-майор.
— Входи-входи. Привёз?
— Так точно.
Мы вошли. В небольшом кабинете, отделанном деревянными панелями, стоял чистый рабочий стол. На нём лежала только пара листов бумаги, исписанных рукописным текстом. А ещё — лампа, несколько телефонов и письменный прибор. За столом сидел крупный генерал, а за приставным столом — мужчина лет пятидесяти в штатском.
Они оба внимательно смотрели на меня.
— Разрешите идти, товарищ генерал-майор? — отчеканил доставивший меня майор.
— Иди, Миша, — кивнул генерал. — Я позвоню, когда закончим.
Ему было лет сорок пять, лицо он имел крупное, красное, мясистое, а глаза казались колючими и внимательными.
— Ну, — кивнул он, когда майор вышел, — садись, Стрелец.
Это был генерал Рахманов. Конечно, я его сразу узнал. Когда я пришёл в Управление, он уже его возглавлял. Сейчас ещё нет, ещё не пришло время. Теперешняя его должность мне была неизвестна. То, что передо мной Рахманов, совершенно чётко обозначало, где именно я находился.
— Рассказывай, — кивнул он.
Сейчас добавит «как до жизни такой докатился».
— Что именно, товарищ генерал-майор?
— Как до жизни такой докатился, — усмехнулся он и постучал согнутым указательным пальцем по документам, лежащим перед ним.
Я тоже едва заметно улыбнулся. Это был мой отчёт, написанный ещё в Луанде.
— Так там всё изложено.
— Сухо изложено, без красок, нехудожественно, одним словом. Из этой твоей писанины совершенно непонятно, как ты в одиночку обезвредил целую группу так называемого Грина, доставил его самого и ценного португальского агента, который, к тому же, девка. Да ещё и умудрился её вздрючить хорошенько. А? Ты откуда такой взялся, Стрелец?
— Виноват… — кивнул я. — Но про «вздрючить» в отчёте ничего не написано.
— Вот и я о том же, — засмеялся он. — А вот в протоколе её допроса всё подробно освещено.
Его колючие глаза вмиг стали добрыми и мягкими. Ну, я и рассказал, не жалея красок, избегая, впрочем, чрезмерных преувеличений и без интимных подробностей. Генерал слушал внимательно, иногда задавал вопросы.
— И кто этот гений, решивший внедрить в слаженную и профессиональную группу студента? — спросил генерал у штатского, когда я закончил.