Теософические архивы (сборник)
Шрифт:
Однако Эмиль Бёрнуф сделал заявление по этому поводу, и читатели «Revue des Deux Mondes» знают, что он сказал о теософии. Другой знаменитый ориенталист также воспользовался гостеприимством страниц «Люцифера», и профессор Макс Мюллер должен теперь ответить за то, что он отказался прислушаться к Гарпократу и нарушил завет молчания.
Из этого вступительного параграфа мы узнаем тот интересный факт, что спокойствие профессора было до некоторой степени нарушено, и для того, чтобы внушить благоговейный страх вопрошающей публике, он пытается спрятать себя под мантией учености, с ее постоянно изменяющимися оттенками, и вступить на величественный пьедестал высокомерного западного ориентализма.
Современная англоязычная публика известна своей любовью к честной игре, и она исподволь осознает тот факт, что ее
Вот перевод этой поэмы и последующие критические замечания:
1. О други, воспоем хвалу сей удивительной великой рыбе, чье имя – Лакша, достойная любви мужчин и женщин.
2. Она росла и набиралась силы в море и безмятежно прозябала в реках, и вот она у нас, желанный гость.
3. Пусть эта рыба (Лакша), которую как встарь, так и поныне поэты восхвалять должны, к нам призовет сюда богиню счастья Лакшми!
4. Сойдемся вместе и воззрим, сколь плоть ее красна, сколь вид ее прекрасен, и как блестит она подобно серебру!
5. Когда же рыба та всецело погрузиться в изысканнейший царский соус, исполненный благоухания и прелести.
6. Тогда мы пожелаем, о любимая, на сем собрании вкусить тебя, о радость, рожденная стать пищей для людей.
(1). «Матсья Сукта» – это поэма в шести стансах, сочиненная профессором Максом Мюллером в качестве хвалебной песни рыбе, называемой лососем, или, по-немецки, лакшей.
По прочтении данного шедевра, с первого взгляда нам показалось, что наш ученый профессор написал его как пародию на ведическую сукту, с единственным намерением развлечь своих друзей. Если наше предположение справедливо, мы поздравляем профессора с несомненным успехом, но в то же самое время выражаем сожаление, что Веды, наиболее священные из индусских книг, на которых главным образом и базируется индийская религия, были осмеяны в столь ребяческой манере таким известным и великодушным человеком, как профессор Макс Мюллер, которого повсеместно считают горячим поклонником Вед и главным поборником индуизма – ибо пародия или насмешка, подобная этой, может унизить значение Вед в глазах индусов, сохранивших высочайшее уважение к ним с древнейших времен.
(2). Индусы считают, что Веды существовали всегда наравне с самим Всемогущим, и что они не были составлены каким либо существом. Индийские философы, в свою очередь, после долгих и горячих дискуссий установили в отношении Вед ту же самую истину. Древние мудрецы, такие как Вальмики, Васишта, Вьяса и др., которые были риши в подлинном смысле этого слова и, вероятно, были намного лучше знакомы с Ведами, чем риши данного железного века, использовали новый стиль языка для общения, называемый лаукика, или человеческий язык, совершенно отличный от ведического, для того, чтобы сохранить чистоту Вед неизменной. Поступая таким образом, они строго запрещали простым людям злоупотреблять Ведами и добавлять к ним свои собственные сочинения, как то пародии и шуточные поэмы. Очевидно, что подобная пародия унижает Веды – первоисточник индийской религии, что невыносимо для индуса.
(3). С другой стороны, если профессор со всей серьезностью намеревался показать при помощи этого сочинения, сколь совершенно его владение ведическим языком, и сколь достоин он того титула (риши), который он сам себе присвоил, тогда все это является совершенно абсурдным и столь же неуместным, и вся его
(4). К примеру, взять хотя бы название поэмы, «Матсья Сукта». Слово сукта – это чисто ведийский специальный термин, обозначающий собрание мантр, обычно используемых при обращении к определенному божеству, и потому совершенно недопустимо употреблять именно это слово для обозначения обыкновенной поэмы, даже если это набор станс, посвященных угощению того же самого субъекта. Стансы, написанные профессором Максом Мюллером, никоим образом не могут считаться ведийскими мантрами, ибо, как мы уже сказали, в соответствии с индийскими шастрами, ведийские мантры не являются творениями ни одного из живых существ. Профессор Макс Мюллер, безусловно, прекрасно знаком с этим фактом, но все же он называл свою поэму «Суктой». Что может быть в этой поэме более абсурдного, чем ее название?
(5). Ведийская сукта имеет, во-первых, некое божество или предмет, к которому она относится; во-вторых, размер, в котором она написана; в-третьих, риши, благодаря которому она была впервые явлена; и, в-четвертых, она имеет винийогу, или свое применение в определенных религиозных церемониях. Следуя этим правилам, наш профессор также посвящает свою поэму божеству, рыбе Лакша, берет своим размером гайатри, а в качестве риши – самого себя; но он забывает отметить последнюю и наиболее важную вещь, винийогу, что является, без сомнения, громадным недостатком, ибо без знания винийоги сукта совершенно бесполезна.
(6). В сущности, божество, размер, риши и т. д., относящиеся к сукте, – все это ведийские технические детали. Божество никогда не обозначало тот предмет, о котором говорилось в обычных поэмах, но только тот, который имел отношение к подлинной ведической сукте. Принадлежит ли рассматриваемая поэма изначально к Ригведе, Яджурведе или Самаведе? Если это не так, тогда какое право имеет автор называть свой предмет именем божества? Мы будем в высшей степени обязаны автору, если он будет столь любезен, что удовлетворит наш интерес при помощи любого авторитетного источника.
(7). Стихотворные размеры бывают двух родов: ведические и лаукика. Ведические размеры, прежде всего, ограничиваются Ведами, в то время как размеры лаукика используются лишь в обычной поэзии. Таким образом, каждый из размеров: гайатри и т. д., имеет двойные формы, совершенно отличные друг от друга. Главной характеристикой ведической формы некоего размера является знак ударения в каждом слове, то есть, каждое слово в нем должно быть обозначено соответствующим ему ударением, ибо в Бхашьяпанини сказано, что слово, произнесенное без должного ударения, убивает говорящего так же верно, как сатра Индры. Из всего вышеизложенного очевидно, что ведический размер не может быть использован в обыкновенной поэзии, и даже в Ведах каждое слово должно быть отмечено соответствующим ему знаком ударения. Но мы с сожалением видим, что профессор Макс Мюллер, великий ведийский ученый нашего времени, нарушил это правило, использовав ведийскую форму размера гайатри в своей собственной поэме, и, кроме того, не обозначил свои слова соответствующими им знаками ударения. [323] Поистине, удивительное несоответствие!
323
В последний момент перед отправкой в печать мы узнали о том, что 7-ой параграф основывается на ошибке европейского копировщика, который переслал экземпляр брошюры автору критических замечаний. Знаки ударения найдены в оригинале.
(8). Теперь о риши. Под риши сукты подразумевается тот, кто впервые увидел сукту, или тот, кому она впервые была явлена в своем полном объеме. Ибо, согласно индийским шастрам, хоть Веды существовали всегда, они иногда исчезают во время пралайи, или потопа. И в начале нового творения они вновь частично открываются по воле Божьей внутреннему взору некоторых особых людей, которых называют риши. В Ведах упоминается довольно много риши. Однако при этом следует иметь в виду, что в каждом творении Веды открываются лишь одним и тем же людям, поэтому никакой новый риши не может возникнуть в Ведах. И мы можем теперь покорно попросить профессора показать нам, на основании какого авторитета он называет себя риши, хотя ему наверняка известно, что его поэма никогда не сможет рассматриваться как оригинальная часть Вед?