Теперь, или Снова «Неслучайные странности». Страшно философские небылицы длиной в Мысль
Шрифт:
Вряд ли.
Ведь и тут должен действовать закон равновесия. Он во всём (вот бы это наконец понять всем нам!), материя сущности набирает свой естественный возраст, а её сознание стремительно молодеет, отбрасывая за ненадобностью метафизические знания бытия.
Что поделаешь тут? «Что-то теряешь, но что-то находишь!» – известная формула.
Таков закон сохранения Сути.
Впрочем, в нашем с ней случае это-то как раз и не бесспорно: равновесие Мироздания человеческим умом не охватить. Её «Потерянная тетрадь» уже как три года живёт в
– Ну, хорошо! – задумывается она. – А я могу… ТЕПЕРЬ просто посмотреть в зеркало?
– Зачем?
– Не знаю… зачем, – огорчается. – Просто мне очень хочется.
– Хочется… что?
– Увидеть.
– Увидеть… кого?
– Того, кто там в отражении.
– Зачем?
– Я хочу просто… знать.
– Что?
– Кто… сидит… во мне.
– Или ты в нём, – задумываюсь.
– Пусть так, – неохотно соглашается. – Мне просто очень, очень нужно увидеть… её.
– И узнать… её?! – не столько подсказываю, сколько поражённо спрашиваю свою девчушку.
– И узнать, – легко соглашается она.
Вот оно! Наконец-то! Ура!
Нашёл.
Нашли.
Умничка ж ты моя! Вот же оно то, что ТЕПЕРЬ должен сделать именно я, мы!
Узнать! Просто узнать её, их в этом образе и… больше ничего. Как только это мы сделаем, их сущности расстанутся, и каждая из них, на мгновение задержавшись здесь со мной, в моём настоящем, отправится в своё время.
– Будущее нигде не записано, дедушка, нигде!
Боже ж ты мой, как мог я не признать тебя сразу!
– Конечно, внучка, конечно, – соглашаюсь, улыбаясь широко раскрытыми… глазами и боясь спугнуть… этот поистине неподражаемый момент. – Но всё-таки в общих чертах оно, наше будущее, предопределено, и его безличностные контуры, если хорошенько подумать, вполне можно предугадать.
– Что такое безличностные… контуры? – вспыхивают родные, знакомые, немного ироничные, с лёгким недоверчивым прищуром глаза моей… ныне десятилетней малышки-внучки Марины Крылышкиной – из тринадцатилетнего подростка с шестнадцатилетними знаниями гостьи из будущего Марины Валерички.
Вот, оказывается, почему я не признал тебя сразу.
Мы ж, действительно, ещё ни разу не виделись с тобой… такой большой, рассудительной, взрослой и… красивой, напоминающей одновременно и моих обеих дочерей, и любимую жену во времена, когда мы с ней познакомились. Ей тогда тоже как раз исполнилось шестнадцать лет.
Но как могло случиться так, что наша гостья во времени попала в тебя… ещё не существующую, в ту, какой ты станешь только через три года сама, при этом потеряв три года собственного возраста, даже не признав себя в нём при беглом взгляде в зеркало. А ведь это и она, она в том числе! Вы c ней, как, получается, и в прошлый раз с Настей, должны быть ТЕПЕРЬ полностью генетически идентичны: день в день, секунда в секунду, мысль в мысль.
Вот интересно, кто сейчас из
До сих пор это была наша пришелица из далёкого 2098 года – ух, мне не дожить! – а вот вы-то как раз будете хорошо знакомы, и, надеюсь, дружны там, в будущем, на пороге двадцать второго века.
Понимаете ли вы обе сейчас, что вас двое в одной невероятной идентичной друг другу сущности? Все люди имеют своих двойников, но далеко не всем удается понять это, даже встретившись нос к носу. Чувствуете ли вы это? Говорите ли уже сейчас между собой?
Если передо мной внучка и ей вдруг придётся повернуться к зеркалу, то она так же, как и Валеричка, ставшая вдруг очень маленькой, страшно испугается, увидев себя такой… необычно большой. Но она… не поворачивается, к счастью! Значит, не знает, что ждёт её там. Значит, зеркало её не манит к себе, значит, ТЕПЕРЬ со мной говорит… именно она, а не гостья.
– Безличностные, Мариша, – это значит неконкретные, неперсональные контуры личности, то есть не твои… и не мои.
Вот интересно, а наша правнучка-гостья, тоже слышит этот разговор?
– Но будущее… без нас с тобой меня не интересует, – смешно, с хитринкой щурит глаза.
– Постой, внучка! – вдруг пугает меня догадка. – А ты давно тут?
– Конечно, – лукаво улыбается и вдруг совсем несвойственно себе, по-Настиному, качает из стороны в сторону головой. – Мама ещё днём вместе со мной приехала к вам в гости, чтобы с бабушкой сходить куда-то по делам.
– И ты слышала всё, что мы… говорили ЗДЕСЬ?
– Здесь вам не тут! – хохочут её… их глаза.
– Пусть будет не там… – поправляю, вглядываюсь в неё, соображая, кто передо мной, – как понимает это наша путешественница во времени.
– Мне тоже так понятнее, – совсем по-детски кивает головой подросток. – Хотя мне кажется, ты с этим её «ТАМ» не совсем разобрался.
Закон сохранения Сути в очередной раз спасает Человечество.
Ну, чего тут может быть непонятного?
И спасает не тем, что мой, наш пространственно-временной узел сам по себе распутывается на наших глазах, а тем, что в очередной раз Он отвёл «…непрерывно развивающийся разум… от исполнения его цели: изменения Природы».
Это не кара Его, это не промысел, это Апокалипсис в смысле Откровения самой Природы, но не конца Её, Света, Мира, это Откровение – Закон… вселенского равновесия.
Ну, чего ж тут трудного и непонятного?
ТЕПЕРЬ у него, у разума нашего, «непрерывно развивающегося», возникла совершенно другая нормальная цель – во что бы то ни стало выжить, а не изменить и не уничтожить Природу, Землю, Вселенную – Бога, проще говоря! Выжить, сохранив в Их Всех, Его Всего в первозданном, ну или хотя бы в существующем виде.
Так Закону удалось отвести людей от начала воистину смертоносной для Земли термоядерной войны, существенно подкосив уверенность этого самого «…непрерывно развивающегося разума…» нашего в самой возможности победить Её, равновесие, Мироздание.