Теперь с тобою вместе я
Шрифт:
Солнце горит, как отлитая медь… —
Я возношусь над житейскою прозою…
Ночь пеленает над морем закат…
Брызги от волн загораются звёздами…
Вторит мелодии посвист цикад… —
Песня любви не покажется позднею…
В вечной немилости глупость творящие…
Мы заточили себя в терема… —
В муках, являя любовь настоящую…
Вера вытерла выступившие слёзы.
Перечитывала и перечитывала только что написанные строки и не могла поверить, что она произвела на свет только что, эти стихи, а это уже были стихи, почему-то в этом она нисколько не сомневалась.
Усталость от перелёта, напряжение насыщенного дня сказались на ней и незаметно для себя, уснула, сидя прямо в кресле с тетрадкой на коленях.
От звонка телефона вздрогнула и чуть не упала из своей неудобной позы на пол.
Тело онемело, и она сделала несколько неловких шагов на затёкших ногах в сторону телефона.
Нет, это была не Наташка, как она думала, а её любимый Галь.
Утром она хотела восстановить содержание их разговора, но не могла, потому что, весь сумбурный диалог свёлся к обоюдным просьбам о прощении за неумение выслушать другую сторону, к банальным уверениям в любви, нежным глупостям и признаниям в невероятном желании слиться телами в любовных утехах.
Распрощались на оптимистической ноте. Парень сообщил об их скорой встрече, где-то через неделю он обещал появиться.
Спасало Веру от скуки и бестолкового прозябания то, что пока Галь находился на важном задании, в это же время, Наташа отгуливала положенный молодому солдату первый отпуск.
Время для девушек пролетело настолько быстро, что Вера только очнулась, когда ранним утром в воскресенье, провожала элегантную в военной форме Наташу на базу, находящуюся на территории сектора Газы.
Шли первые числа октября, до начала занятий в университете оставалось ещё почти три недели.
Вера целыми днями не знала куда себя деть, чтобы пойти подработать официанткой ни могло идти речи, кто её возьмёт на такой короткий срок.
Друзей и знакомых в этом городе у неё не было, не считая Офера, но с какой стати она будет навязываться этому добряку, да и не знала, как к этому бы отнеслись Галь с Наташей.
От безделья навела полный порядок в квартире — полы, окна и кухня блестели, а Галя всё не было.
Он появился, когда Вера этого меньше всего ожидала.
Собираясь ко сну, она принимала душ, когда дверь в ванную резко распахнулась, и Галь, как был в одежде, кинулся к девушке в объятия, не обращая внимания на струи воды в миг намочившие его с ног до головы.
— Веруш, моя сладкая девочка, как я по тебе соскучился.
Парень целовал во всё,
Руки девушки судорожно пытались распустить ремень и расстегнуть пуговицу брюк парня, она изнывала от обуреваемого ею моментально возникшего желания.
— Галь, милый, мой хороший, мне кажется, что я умру, если ты сейчас не овладеешь мной, как я тебя ждала, как я тебя ждала…
И она сама резво развернулась к парню спиной и выгнулась, опёршись руками о кафель на полу, почти в ту же секунду из её горла вырвался сладострастный крик от глубокого проникновения в её пульсирующую желанием соития с любимым, раскрывшуюся спелым бутоном розу.
Лёжа уже в постели рассматривала своего любимого, похудевшего и с загорелыми до черна лицом, шеей и руками.
— Галюш, где ты был, ты выглядишь таким измождённым?
— Веруш, это было очень важное задание.
Мы получили секретное сообщение, что через Филадельфийский коридор, который находится между сектором Газы и Синаем, должны переправить очень большую партию наркотиков, вот, мы и караулили днём и ночью.
— Ну, и поймали этих преступников?
— А, как же, даже пришлось немного пострелять.
— Ой, какая у тебя страшная работа, теперь, когда будешь уезжать на очередное важное задание, буду колотиться от страха за тебя.
— Веруш, работа, как работа, что я тебе расскажу…
Парень явно хотел увести разговор на другую тему.
— Пока мы сидели в засадах, то выловили, наверное, десятка два девочек, которых переправляли через Синай к нам в Израиль бедуины…
Вера всплеснула руками.
— Насильно, в рабство что ли?
— В том то и дело, что эти девушки стремятся попасть в нашу страну добровольно, чтобы пополнить ряды проституток в массажных кабинетах в Тель-Авиве.
Они пока добирались через пустыню, превратились в полумёртвых.
Кстати, несколько девочек было из Беларуси.
— И, что их теперь ждёт?
— Депортация, но это не по нашему ведомству… а что, тебе их жалко?
— Жалко, что эти глупышки ищут лёгкого заработка и губят свою жизнь.
Я бы лучше виллы убирала и овощи перебирала, чем в этой грязи вываляться.
Мне моя одна бывшая подружка рассказывала в Минске про таких девочек, а мне не верилось.
Ай, ну их, они сами своей судьбы хозяйки, чего мне о них думать, когда рядом со мной мой любимый и такой желанный человек!
Рука парня поползла от колен к святилищу любовных утех девушки, и она непроизвольно, а может намеренно, широко раздвинула бёдра, широко раскинув колени, освобождая свободный доступ для дальнейших манипуляций блудливых пальцев парня.
— Веруш, ты тоже сейчас хозяйка своей судьбы?
Вера крепко обвила руками шею Галя и покрыла лёгкими поцелуями его улыбающиеся губы.
— Да, я сейчас себя вверяю в руки и не только в руки, любимого парня.
И она закусила губу — приятная истома разливалась по всему телу, сердце то сладко замирало, то неслось в бешеном темпе, гулко ударяясь о грудную клетку.