Теплый шоколад на десерт
Шрифт:
Дорога шла сначала через поле, затем резко свернула направо и двухрядная грунтовка превратилась в узкую гравиевую тропу, на которой две малолитражки вряд ли разъедутся. Джиллиан выключила приемник, резко оборвав хрипло распевавшую о французской любви Эдит Пиаф. Нажала кнопку стеклоподъемника, открывая окно и впуская в салон свежий воздух. Воздух был холодный и острый колол глаза и горло. Джиллиан глубоко вздохнула и сидела, подставив встречному ветру лицо, пока не ощутила озноб. Подняла стекло, прерывисто вздохнула, поглубже втискивая руки в неудобные и мелкие карманы «кожанки».
Они поехали помедленнее. Дорога еще сузилась, перелетела через мостик над ручьем, сделала крутой поворот и машина уткнулась в литые с завитками аристократические
Она поймала его напряженный и беспокойный взгляд, отрицательно качнула головой и нажала на ручку, открывающую дверцу. «Нет. Она не передумала».
Джиллиан вылезла из машины и немного постояла, приходя в себя. Было холодно и туманные сумерки медленно, но верно отвоевывали сад у солнечного света. В воздухе вкусно пахло осенью, спелыми яблоками, медом груш, они в изобилии покрывали заросшую бурьяном лужайку за домом, прелым сеном и первым морозцем, и чем-то еще осенним, немного печальным и тревожным. Сейчас она пойдет в дом, поднимется на просторную веранду… Солнце еще не село, но вилла выглядела сумрачной и романтичной, словно заколдованный сказочный замок, а где-то там внутри спит глубоким сном принцесса, ожидающая своего прекрасного принца.
Джиллиан передернула плечами и нервно потерла ладони и криво усмехнулась — спала.
За спиной с мягким чмоканьем закрылась автомобильная дверца, прошуршали торопливые шаги.
— Дай мне руку.
Она послушалась, пальцы Джиллиан дрожали так сильно, что Кэл ощутил это, даже не коснувшись их.
— Джиллиан, — позвал он. Опасливо озираясь по сторонам, — Фостер.
Она подняла на него взгляд полный решимости, но все равно показалась ему маленькой перепуганной насмерть девочкой.
— Может все же не стоит? — спросил он, — Ты была ранена. А сейчас лишние волнения совсем ни к чему. Вместе мы справимся. И ребенок, лишние волнения…
Джиллиан крепко зажмурилась и до боли стиснула пальцы Кэла, отрицательно помотав головой.
— Мне страшно. До тошноты страшно. Но я должна, иначе никогда не избавлюсь от призраков. Должна Кэл, — она расслабила пальцы, мягко погладив тыльную сторону его кисти, — Тогда все пройдет.
— А если нет?
— Пока не знаю, но если я струшу и не переступлю через себя, тогда точно буду шарахаться от болезненных воспоминаний. И Он неотступно будет маячить между нами. Я должна Кэл. Так будет правильно.
Глубоко вздохнув, Джиллиан захлебнулась воздухом, закашлявшись, она широко открыла глаза — в них мешались злость и надежда. Высвободив руку из ладоней Кэла, она развернулась и медленным, но твердым шагом пошла к парадному входу.
Дул свежий, прибирающийся за воротник, осенний ветер, но Джиллиан не замечала холода. На траву легла вечерняя роса, жалобно хрустя под ногами. На прошлой неделе ударили первые заморозки и начали опадать листья. Джиллиан чуть не поскользнулась, наступив на прелый лист. Солнце уходило за горизонт, алый краешек выглядывал из-за макушек старых яблонь и груш. Окружавший особняк сад, тонул в глубоких сиреневых сумерках. Держа руки в карманах кожанки, Джиллиан поднялась по мраморным ступеням отполированным ветром, и усыпанным ковром из опавших листьев.
Вынула из кармана куртки заранее приготовленный перочинный ножик и, заставив не дрожать пальцы, полоснула по желтой ленте, крест накрест перекрывающей двойные двери, толкнула створку плечом и, не оглядываясь на Кэла, вошла внутрь.
Тяжелая дубовая дверь с протяжным скрипом закрылась за ней, Джиллиан вжала голову в плечи и
Она стояла в просторном пустом холле давно не видевшего людей дома. Здесь было тепло и мрачно, пахло сухой пылью и мышами, эти зверушки моментально обживают заброшенные людьми жилища, будь то скромный домик на рабочей окраине или фешенебельный особняк на берегу океана. В багряных лучах закатного солнца, пробивавшихся сквозь неплотно прикрытые жалюзи, плясали крохотные пылинки, сплетаясь в радужные облачка. Узкие полосы света походили на туго натянутые нити. Все чувства Джиллиан были так же напряжены и с каждым шагом, «разрывая» грудью или взмахом руки очередную «алую нить» она испытывала странное ощущение, словно с нее опадала сковывающая движение и мысли жесткая корка.
Обутая в кожаные кроссовки, она ухитрялась ступать почти бесшумно, лишь тихий шелест от соприкосновения прорезиненной подошвы и узорчатого дубового паркета сопровождал её шаги.
Осмотревшись по сторонам, она замерла и наигранно рассмеялась, подбадривая себя. Джиллиан не могла восстановить в памяти ни единой детали — место, где она оказалась, выглядело незнакомо. И даже изящные напольные вазоны из китайского фарфора с превратившимися в сухостой растениями ничего не напоминали. Обычный заброшенный дом, совершенно безликий, не несущий никакой информации. Но где-то там среди многочисленных запутанных коридоров, переходов и анфилад была «её комната». И Джиллиан опешила, понимая, что не имеет представления в какую сторону двигаться дальше. Упрямо мотнула головой, быстро пересекла холл и стала медленно подниматься по главной, изгибающейся веером лестнице, покрытой мягким, глушащим шаги ковром. За несколько лет он впитал столько пыли, что она, потревоженная ногами Джиллиан, окутала её щекотным облачком, проникла в нос и вызвала приступ отчаянного чиха. Что, впрочем, разозлило и взбодрило Фостер. Оказавшись на галерее второго этажа, Джиллиан прочихавшись, вытерла слезящиеся глаза, и все еще шмыгая свербящим носом, повертела головой, сокрушенно вздыхая — возникла еще одна проблема — расходящиеся в противоположных направлениях широкие коридоры. В какой-то момент она пожалела, что рядом нет Кэла, но эту «полосу препятствий» она должна пройти в одиночку. Вздохнула и пошагала налево, коридор сделал крутой поворот, и она уперлась в мозаичные двери, на первый взгляд запертые. Но ради собственного успокоения Джиллиан толкнула дверь, она неожиданно легко распахнулась, в коридор ворвался сырой ветер, закружив мелкий мусор и швыряя в лицо холодные брызги. Недоуменно захлопав глазами, Джиллиан прижалась к стене и, вытянув шею осторожно выглянула наружу. Миниатюрный балкон, нависал над океаном, а прямо напротив него в другом крыле здания, располагалась терраса, на которой она провела столько мучительных дней. Пластиковый, яркий, расписанный в абстрактом стиле, навес исчез, лишь деревянные столбики сиротливо подпирали начавшее синеть небо, подернутое редкими перистыми облачками. За несколько недель дожди отмыли кровь, а солнце довершило их работу. Ничто, кроме, старого кресла-качалки не напоминало о пытках, что ей пришлось перенести.
Что ж теперь она знала куда двигаться. Попетляв по коридорам, она все же нашла нужную дверь. Среди других похожих, как близнецы, она выделялась особым украшением. Ярко-желтая лента поперечной полосой перечеркивала створку. Снова пригодился ножик, но прежде чем войти, Джиллиан положила на гладкое дерево ладони, набираясь мужества, прижалась горящей огнем щекой к отполированному дереву и, сцепив зубы, считала сбившийся с ритма сердечный пульс. Трижды приказала себе — так надо! И отчаянным толчком распахнула дверь…
Разочарование едва не сшибло с ног. Она не знала, что хотела увидеть, но то что оказалось в поле её зрения не вызвало никаких чувств. Ничего, чтобы вернуло её в недавнее прошлое. Разобранная кровать, потускневшие медные спинки и поставленный на попа матрас придвинуты к стене. Чисто вымытый пол с едва уловимым взглядом налетом пыли. И даже криво висящая на стене романтическая пастораль, которую долгими вечерами разглядывала Джиллиан, изучив до оборочки на юбке пастушки и завитка овечьей шерстки, исчезла.