Теплый снег
Шрифт:
– Если, - горько сказал он. Руки его зашарили по карманам в поисках поликлетамина.
– Я знаю другое если. Если мы проведём акватрансформацию сейчас, в течение двух недель, то детям воды хватит на два года...
3
Пола долго стояла, прислонившись к косяку в дверях детской.
Девочки ещё спали. Сквозь прозрачную плёнку манежа было видно, что Станка всю ночь воевала со своей постелью. Подушку она ногами загнала в угол, под головой было скомканное одеяло, простыня намоталась на талию, а сама Станка сладко спала посреди этого погрома и во сне, причмокивая, сосала большой палец правой руки. Ларинда же, в отличие от младшей сестрёнки,
"Надо будет Станке палец глюкойотом намазать", - подумала Пола и вошла в комнату. На спектрофлюоритовой стене в последнем танце застыли разноцветные мультизайцы и смешливые лепусята. Пола вздохнула и стёрла их со стены. Кончаются детские сказки...
Она наклонилась над манежем, и её против воли захлестнула неудержимая волна нежности и любви. Захотелось выхватить Станку из манежа, растормошить, прижать к себе и целовать, уткнувшись лицом в родное тёплое тельце...
С огромным трудом Пола сдержалась и отпрянула от манежа. Почувствовала: ещё немного - и она не выдержит и разрыдается. Сильно, в голос, и, наверное, страшно.
Быстрыми шагами Пола подошла к окну и распахнула его настежь. Корриатида стояла уже высоко над горизонтом, и снег на улице слепил и резал глаза. Абсолютно сухой, тёплый воздух сразу забил лёгкие, и Пола закашлялась. Это помогло, и она взяла себя в руки.
"Всё, хватит, - подумала она и сдула упавшую на лоб прядь.
– Нельзя, чтобы дети видели тебя такой. Будь весёлой и жизнерадостной, будто ничего не произошло и ничего не происходит". Она обернулась и хлопнула в ладоши:
– Хватит спать, сони, пора вставать! Петух пропел!
На спектрофлюоритовую стену вскочил огненно-зелёный петух и оглушительно заголосил.
Пола стащила одеяло с Ларинды, затем перегнулась через сетку манежа и попыталась разбудить Станку.
– Ну-ну, хватит потягушечки делать - глазки раскрывай!
Она похлопала Станку по спине, но ничего, кроме сладкого причмокивания, не добилась.
– А вот я сейчас воды холодной принесу, - пообещала она и Станка, испуганно вздрогнув, сразу же открыла глаза.
Мать подхватила её под мышки и поставила на пол.
– Вот так-то лучше, - сказала она.
– Смотри, гномы уже давно на зарядку выстроились, тебя ждут. А ты только глазки открыла.
На стене семь весёлых гномов, голых по пояс, в разноцветных шароварах и колпаках, приступили к утренней гимнастике. Чуть в стороне от них девочка в трико выполняла упражнения по системе Страдиссона. В комнате всё ощутимей чувствовался запах соснового бора, утренней свежести, словно опушка леса, на которой девочка и гномы занимались зарядкой, действительно была в двух шагах. Откуда-то из-за разлапистых сосен хриплым метрономом отмеряла время кукушка, а в покрытой росой траве безалаберно, не в лад, стрекотали кузнечики.
Пола до боли закусила губу, отвернулась и, толкнув руками детские кровати, отослала их в противоположную стену, где постели пройдут обработку и вечером вернутся на свои места чистыми, выглаженными и заправленными.
Ларинда зевнула и, став на цыпочки, потянулась. Затем сразу же, без всякого перехода,
– А я не хочу с гномами, - капризно заявила Станка.
– Я хочу, как Лалинда!
– Лалинда, Лалинда!
– передразнила её старшая сестра. Она прогнулась ещё больше, облокотилась о пол и, мягко спружинив всем телом, перешла из мостика в стойку на руках.
– Сперва "р" научись выговаривать.
Станка насупилась и, отвернувшись, принялась ковырять ногой травянистоподобный ворс. Пола вздохнула.
– Ну, что случилось, Станка?
– спросила она.
– Смотри, как Прошка весело зарядку делает!
Станка исподлобья глянула на гномов.
– А чего она длазнится!
Мать улыбнулась.
– Она просто забыла, что сама была такой, - мягко проговорила Пола, гладя Станку по голове.
– И тоже не выговаривала "р". Только вот дразнить её было некому.
Станка подняла голову и доверчиво посмотрела в глаза матери.
– А у нас в глуппе много лебят "эл" не могут говолить. А Статиша Томановски даже "ж" не говолит.
– Станка выглянула из-за матери и сказала уже лично для Ларинды: - А я могу! Ж-жук!
– и показал язык.
– Ты лучше "тридцать три" скажи.
– Ларинда!
– строго одёрнула Пола старшую дочь.
Ларинда, независимо тряхнув пышной чёлкой, принялась на месте крутить "колесо".
"Вот и выросла девочка, - грустно подумала Пола.
– Почему-то мы, родители, замечаем это только тогда, когда что-то случается с нами самими, когда ломается привычный ритм жизни, и ты оказываешься не у дел, когда твоё мироощущение становится с ног на голову, с глаз спадает пелена обыденности, а с плеч - привычный, монотонно затягивающий круг забот. Тогда ты, очутившись неожиданно для себя на обочине проложенной тобой жизненной колеи, имеешь возможность как бы со стороны посмотреть на себя и свою жизнь. И не просто посмотреть, а УВИДЕТЬ. Ты вдруг замечаешь, что у мужа на висках начинает пробиваться седина, а у самой в уголках глаз собрались неподдающиеся массажу морщинки. А дети начинают отмалчиваться при твоих назойливых расспросах, у них появляются какие-то свои тайны, свои интересы, формируется незримо для тебя и независимо от тебя своя жизнь. И тогда ты с болью и грустью осознаёшь, что твоя опека им уже не нужна. Они выросли..."
Утренняя гимнастика закончилась, и гномы, выхватив из высокой травы полотенца, побежали к ручью умываться.
Пола хлопнула в ладоши.
– К вящей радости моих детей, грязнуль и неумывох, - объявила она, умывание сегодня отменяется!
Станка радостно запрыгала, Ларинда же недоумённо посмотрела на мать.
– С сегодняшнего дня мы будем обтираться снегом, - продолжила Пола. Поэтому всем надеть купальники и через пять минут быть в коридоре.
Пола заглянула в столовую, заказала завтрак, а затем зашла к себе в комнату, чтобы сбросить халат и надеть тёмные очки. И тут её вызвали из Школьного городка.
– Да, - разрешила она, и в углу комнаты репродуцировался старший воспитатель.
– Здравствуйте, Пола.
– Здравствуйте.
– Простите, что беспокою так рано. Боялся позже не застать. Вы вчера забрали детей домой и не сообщили, когда они вернутся в Школьный городок.
Пола горько усмехнулась.
– Боюсь, что и сейчас не смогу сказать... Они будут со мной до самого конца.
Старший воспитатель понимающе кивнул.
– Я надеюсь, они не много пропустят по программе?