Тёплый снег
Шрифт:
После позднего обеда они вернулись обратно, и Джон с честью выдержал довольно длительное собеседование, на котором Дэвид не мог присутствовать и решил воспользоваться этим временем, чтобы оформить заявку на чип, который потом можно будет встроить в обручальное кольцо.
Когда-то чипы были созданы, чтобы в значительной степени облегчить жизнь ревнивым альфам, сейчас же они служили скорее на благо омег, а в последнее время получили ещё более широкое применение, благодаря возможности размещать на крошечных устройствах значительный объём информации.
Дэвиду
Мужчина со смешком мысленно одёрнул себя. С этим он уж точно забегает вперёд, никто не сказал, что юноша захочет остаться с ним по прошествии полугода и, тем более, стать его омегой. Всё-таки разница в возрасте у них огромная и парнишка ему, по большому счёту, в сыновья годится. Вполне возможно, что Дэвид никогда не сможет стать для него достаточно привлекательным, чтобы он увидел в нём не только защитника, но и потенциального партнёра и супруга. О любви альфа даже не задумывался, сам не был уверен, что ещё способен на подобные чувства. Он был убеждён, что главное, чтобы с человеком было уютно, чтобы можно было проводить вечера в тишине и всё равно наслаждаться близостью друг друга, а остальное уже более вторично.
– Как всё прошло?
– спросил мужчина, вышедшего, наконец, из кабинета Джона.
– Вроде нормально, - омега выглядел совсем усталым, надо было срочно везти его домой, но он всё равно всеми силами старался не показывать своего состояния и даже немного улыбался.
– Мне задавали много странных вопросов, в основном о вас. Спрашивали добровольно ли я у вас нахожусь, не угрожали ли вы мне, не делали ли больно и ещё много разного, - он пожал плечами.
– Я просто честно на всё ответил, ничего сложного. Они отдали мне эту бумагу, - он протянул вложенный в файл лист.
– Сказали, что понадобится, когда нужно будет забирать документы.
– Хорошо. Ты молодец, - Дэвид мягко и ободряюще улыбнулся ему, сам удивляясь тому, что за эти пару дней он улыбался чаще, чем за пару последних лет.
– А теперь поехали, наконец, домой. Тебе надо как следует отдохнуть, это был ну очень утомительный день.
Как и обещал Айзек, документы они получили ещё до наступления зимних праздников. У Джонатана теперь было всё необходимое для дальнейшей жизни и если бы он захотел, то мог бы уйти от Дэвида и жить в другом месте, временная опека всё равно продолжала бы действовать. Сам мужчина не говорил ему об этом, но наверняка парню всё разъяснили и так во время последнего собеседования.
Альфа не стал терять времени и завёз необходимые бумаги в клинику. Теперь Натан мог официально зарегистрировать Джона, как пациента своего отделения и назначить ему врача, который станет вести его беременность и будет присутствовать при родах. Тот указал в карте Бенджи, но пообещал, что по возможности и сам будет принимать в этом участие.
И Нат, и Айзек зазывали Дэвида провести праздник вместе с ними. По старой традиции, праздновали они совместно, хотя Натаниэль уже давно не жил в их родном городке, слишком далеко было добираться
В итоге, Дэвид согласился только заглянуть в гости накануне, сославшись на то, что Джонатану сейчас ни к чему вся эта праздничная суматоха, да и не комфортно тот будет чувствовать себя там, потому как до сих пор настороженно относится даже к нему самому, не говоря уже о стольких малознакомых людях.
Натан поворчал, конечно, на этот счёт, но настаивать сильно не стал, за что Дэвид был ему благодарен.
В назначенный день они с Джонатаном поехали в пригород, где Дэвид когда-то родился и вырос, и где не был уже очень и очень давно.
Руки помнили дорогу лучше, чем голова, мужчина сворачивал в нужных местах буквально на автомате.
За эти несколько дней в их отношениях с омегой наметился какой-то сдвиг. Юноша почти перестал шарахаться от его прикосновений, стал более разговорчивым. Оказалось, что он умеет и любит читать, и теперь всё время он проводил рядом с альфой. Тот пустил его в свой кабинет и мальчик тихо сидел в уголке с выбранной книжкой.
Самым удивительным для Дэвида стало изменение, которое он обнаружил в себе самом – он вдруг снова начал писать. Не так, как это было до этого, по две-три строчки в день, теперь он набивал за день полноценную главу и уже знал, чем её продолжить. От этого он пребывал в постоянно приподнятом настроении и не чувствовал усталости и привычной сонливости с утра, даже если ночью снова приходилось утешать разбуженного кошмарами Джона.
Вчерашний вечер стал особенно примечательным: парнишка позволил помассировать себе поясницу, и это был первый раз, когда Дэвид прикоснулся к его обнажённой коже. Это длилось долго, потому что омега сначала всё привыкал к его прикосновениям и никак не мог расслабиться, а когда у него, наконец, получилось, и мышцы спины поддались, мужчина был просто счастлив. Сам даже удивился, что получил от этого процесса такое удовольствие.
Автомобиль остановился напротив милого двухэтажного домика, облицованного белым камнем, с большой террасой, увитой ветками плюща.
Дэвид остановился у низкой, кованой калитки и глубоко вздохнул прежде чем толкнуть её. С Итаном они уже созванивались, но всё равно было немного не по себе вновь здесь оказаться.
Совсем рядом с этим домом находился его собственный: большой, в три этажа, из красного кирпича, за таким же кирпичным забором из-за которого выглядывали ветви разросшихся старых деревьев. Дэвид лишь бросил в его сторону быстрый взгляд и ускорил шаг.
Ит сразу открыл им дверь, уже ждал. Айзека дома не было, а Натан с Мэттью и детьми собирались приехать только вечером, всё равно завтра целый день на праздничные приготовления.
Джонатан смотрел на Итана во все глаза, он ещё ни разу не видел такого омегу. Высокий, почти как его альфа и такой же светловолосый, Ит был отлично сложён и статен, имел гордую осанку, с по-армейски прямой спиной. Гладкие волосы мягкими прядками ложились на плечи, доброе лицо светилось ласковой улыбкой, но в орехового цвета глазах стояли слёзы. Он пропустил гостей в дом и отошёл на несколько шагов назад, рассматривая их, а потом приложил ладонь ко рту и тихо всхлипнул.
Дэвид тут же шагнул к нему и нежно обнял.