Терапия Ошо. 21 рассказ от известных целителей о том, как просветленный мистик вдохновил их работу
Шрифт:
В целом, новая ситуация.
Личное руководство Ошо
Я пишу это, чтобы каждый обнаружил для себя сам, в чем заключаются различия при работе с этим новым коаном. И добавлю два личных лакомых кусочка.
В 1976 году я пошла на даршан и поговорила с Ошо. Даршан – это традиционное индийское название для личных встреч мистика и его учеников, и в течение многих лет Ошо был доступен нам каждый вечер.
Я сказала ему, что чувствовала раскол внутри себя во время медитаций. Он ответил: «Тебе было бы полезно заняться „Интенсивным просветлением“,
И вот, я стояла там, а Ошо направлял меня обратно в тот же процесс, в котором я принимала участие в прошлом году в качестве абсолютного новичка в медитации – и который полностью изменил мою жизнь. Так вот начался роман, который длится и сейчас, спустя тридцать восьмь лет.
Другая ситуация также произошла во время даршана чуть позже. Я спросила Ошо, стоит ли мне остаться в отношениях или прекратить их. Он достал дзен-палку и сказал: «Что-то столь незначительное, как, с кем тебе быть вместе, ты можешь решить сама». Это ошарашило меня, потому что все мое внимание было сосредоточено на этом романе. Ошо заставил меня задуматься, что могло быть важнее, чем отношения с мужчиной.
Я говорю об этом, чтобы показать, как советы Ошо повлияли на мое понимание процесса и сформировали мой способ работы с людьми.
Он ставил указатели, но предоставлял мне самой выяснить, о чем идет речь, будь то обращение внимания на строительство мостиков между двумя полушариями мозга или поиск того, что важно в жизни.
Опрос участников
После введения людей в метод «Интенсива по осознанности» и предоставления информации о том, как будут структурированы последующие дни, основным средством для индивидуальной работы с людьми становится интервью. Это встреча с глазу на глаз, благодаря которой я узнаю, как у человека обстоят дела с коаном.
Я фокусируюсь на четырех пунктах:
Углубляется ли человек с коаном внутрь себя или смотрит и сравнивает собственную «производительность» с другими?
Намеревается ли он получить непосредственный опыт самого себя и своего коана? Здесь я смотрю на интенсивность мотивации человека: действительно ли он хочет узнать? Если нет, то почему? Как правило, причина уходит корнями в глубокие личные раны, такие как отсутствие самоуважения и безропотное, безнадежное отношение к жизни.
Открыт ли он для того, что спонтанно приходит в его сознание, пока он держит коан, или у него есть заранее составленный план того, что он должен испытывать?
Достоверно ли он передает то, что обнаруживает, или он отбирает и редактирует?
На первом интервью мое внимание в основном сосредоточено на способе исследования – очень мало на содержании того, что говорится.
На втором интервью я сосредотачиваюсь на том, как представлены горизонтальные и вертикальные аспекты. Под «горизонтальными» я имею в виду время, материю, события, ощущения в теле, чувства, эмоции, мысли. Короче говоря, то, что приходит и уходит, плюс то, что мы усвоили за свой жизненный путь (воспоминания, истории) и также то, что в настоящее время происходит в окружающем мире.
Под «вертикальными» я имею в виду вечность, душу, дух, благочестие, бытие… как бы вам ни хотелось это назвать – то, что не меняется, ядро сознания, с которым мы
И вертикальные, и горизонтальные аспекты присутствуют в нас в любой момент. Однако из-за природы ума мы, как правило, лучше осознаем горизонтальный аспект, так как что-то там, как правило, происходит. Ум беспокоен, он постоянно в движении, ищет новизны, развлечения – это настоящий наркоман, зависимый от изменений и ощущений.
Между тем, вертикальный аспект все время мирно отдыхает на заднем плане, это бассейн энергии и данности, склад потенциала, ресурсов и непроявленного. Можно легко забыть о нем, потому что там никогда ничего не происходит. Он просто есть. Это я, прежде чем я перехожу к действиям.
После дня работы с коанами большинство людей могут вполне искусно выразить то, что они чувствуют, но если я вдруг говорю: «Стоп!» – пока они рассказывают, – они выглядят озадаченными или даже раздраженными. Обычно я совершаю это вмешательство после того, как они говорят: «Я…» – и прежде чем начнут перечислять содержание их опыта, как например: «Я скучал, злился, испытывал счастье, у меня чесалась нога…»
Я прошу их замедлиться и ощутить это «Я есть, Я существую» без обычного содержимого, которое за этим следует.
Для многих это является поворотным моментом. Они впервые сознательно испытывают свою сущность. В фундамент заложен первый кирпичик. Брошен якорь. Они больше не забывают о своем существовании, а также они больше не принимают его как должное. Это все равно, что впервые родиться. Воздух наполняют клубы любви и благодарности.
Таким образом, на этом интервью предмет переживания – переживающий – подчеркивается и переносится на первый план. Это часто вызывает у участника опыт саморасширения, который находит свое выражение в подобных словах: «Это я, я – это я, я есть, я здесь». Хватит притворяться мышью – начни жить, как королева или король.
Безоценочное принятие
На следующем интервью я могу проверить, как человек справляется со своим опытом. На данном этапе мы имеем дело с концептуальным наложением, которое не является частью момента, но накладывается на него. В этот момент мы формируем позиции и погружаемся в интерпретацию фактов.
Например, ценит или оценивает этот человек все, что возникает в данный момент? Говорит ли он «да» своему опыту или отклоняет его? Зависит ли он от идеалов и занят ли, путешествуя по миру фантазий и будущему? Обладает ли он смелостью, чтобы приветствовать и принять себя просто таким, какой он сейчас, не пытаясь изменить и улучшить себя? Может ли он отпустить идеалы, сравнения и убеждения – хотя бы на одно мгновение? Может ли он прекратить создавать больше страданий и позволить себе просто быть?
В этом контексте договоры с другими людьми – родителями, учителями и супругами – часто выходят на поверхность, и на них необходимо обратить внимание, прежде чем человек сможет постоять за себя и начать наслаждаться тем, кто он есть, без чувства вины.
Например, в интервью может выясниться, что участник испытывает гнев и оценивает это как что-то плохое. Возможно, в детстве он научился никогда не злиться – родители осуждали его за это, или он хотел порадовать мать и отца, став «хорошим ребенком». Так что теперь ему становится трудно переживать опыт гнева.