Термодинамика и молекулярная физика
Шрифт:
С этими словами я достал из внутреннего кармана свой паспорт и передал в руки собеседника. То с каким неподдельным изумлением, он разглядывал его, было ясно что он ничего не понимает в происходящем. Вернув обратно паспорт, он спросил.
— Как это произошло?
— В конце января 1922 года, меня посетил Гюнтер Шварц, в подчинении которого я находился с момента моего здесь появления. Он же передал мне оформленный по всем правилам французский паспорт, и приказал как можно быстрее убраться из Германии. Вместе с паспортом, мне было выдано семь тысяч франков, и задание, согласно которому, я должен был устроиться в Марсельскую школу пилотов гражданской авиации, принадлежащую бывшему полковнику белой армии Орлову Николаю Васильевичу. Стоимость обучения в школе, как раз составляла четыре тысячи франков. Кроме того, должен был подтянуть французский язык, чтобы не
С этими словами, я достал из кармана летное удостоверение и показал своему собеседнику. Тот слушая мой рассказ, пребывал в некотором обалдении от происходящего.
Судя по некоторым оговоркам, произнесенным товарищем Шварцем, — при произнесении слова «товарищ» в отношении этого человека, мой собеседник заметно поморщился. Еще бы ведь он наверняка считался в Исполнительном Комитете предателем. — Я должен был готовиться занять место пилота гражданской авиации, базируясь на аэродроме, принадлежащем господину Орлову. Совсем недавно с завода «Юнкерс» пришло уведомление о том, что самолет выкупленный на мое имя готов, и меня вызывают в Данциг, для переподготовки, и допуску к управлению этим самолетом, и полуения готовой машины.
— Какой самолет? Вы, купили самолет?
— Откуда у меня такие деньги херр Хоффман? Ju.f13 стоит больше восьмидесяти тысяч франков. Честно говоря, я даже не знаю от чьего имени была сделана эта покупка. Но как оказалось, собственником аэроплана считаюсь именно я. И вот я собственно здесь, и уже завтра, должен получить самолет и отправиться в Марсель. Там базируясь на аэродроме господина Орлова заниматься часным извозом в гражданской авиации, а заодно и выполнять все приказы, местного отделения Коммунистического Интернационала.
Некоторое время, мой собеседник молчал, обдумывая возникшую ситуацию. Потом произнес.
— Ну, что же, может это и к лучшему. Вы сможете задержаться на несколько дней, не вызывая никаких подозрений.
— Разумеется. — ответил я. — Мне еще как минимум дня три, проходить переподготовку.
— Прекрасно, в ближайшее время мы еще раз встретимся и обговорим ваше будущее задание.
После этого господин Хоффман поднялся со своего места и куда-то ушел. Я же, откинувшись на спинку скамейки достал очередную сигарету и закурил. Меня все-таки отыскали. В этом, в общем-то виноват я сам, потому что указал в качестве пункта выбытия именно это место. Но с другой стороны, я в общем-то и не отказывался от работы. Просто так сложились обстоятельства, из-за которых, я был вынужден уехать. И сейчас, мне почему-то казалось, что мой собеседник мне поверил. И все-таки, этот разговор дался мне несколько тяжеловато, хотя слова как бы сами собой вылетали из меня. А ведь я, никогда даже не думал о том, что эта беседа может состояться.
* * *
Николай Павлович Сироткин, тоже пребывал в некотором недоумении. С одной стороны, то что он услышал от некогда отправленного в Германию агента Матвея Сердюкова, все ставило на свои места. Причем, рассказывая все недавние события, парень совершенно не волновался, а, следовательно, говорил может и не всю правду, но точно не выдумывал все это на ходу. К тому же некоторые заданные в процессе разговора вопросы, призванные вызвать замешательство у человека, если тот все это выдумал, ни к чему подобному не привели. Следовательно, исчезновение парня из приграничного города не его прихоть, а действительно приказ вышестоящего руководителя. И потом, судя по названным парнем датам, он покинул Зальцбургхофен, примерно за месяц до того момента, как Гюнтер Шварц вместе со своей любовницей подались в бега, прихватив с собою кассу Исполкома, и некоторые документы. Тем более, что и запись в журнале убытия в Данциг тоже датирована месяцем ранее. Правда почерк принадлежит не Гюнтеру Шварцу, но учитывая что доступа к этому журналу у посторонних лиц не было, то и не верить этой записи нет оснований.
В связи с этим, возникает единственный вопрос, кто отдал приказ на создание «французского пилота» и самое главное оплатил покупку
Но в Москву, так или иначе нужно сообщить об изменениях, и возможно получить дополнительный инструктаж. Все-таки терять такого агента, было бы преступной халатностью.
* * *
На следующий день, господин Хоффман, подтвердил мое задание, руководствуясь якобы полученным согласием из Москвы, что меня очень удивило. Подумав я понял, что никакого звонка не было, просто товарищ Сироткин, прокрутил в мыслях сведения, полученные от меня, и решил оставить пока все как есть. На этом мы и распрощались. Вскоре, я завершил свою подготовку, получил самолет, и отправился во Францию, чтобы попытаться организовать авиатакси. Вклиниться в регулярные рейсы вряд ли, кто-то мне позволит, а вот исполнять, чего-то срочного, и неотложного, и для небольшого количества пассажиров, мой самолетик годен на все сто.
Плюс к тому, на нем находится сдвоенное управление. Автопилот хотя уже и изобретен, насколько я знаю, но на моем самолете его пока нет. Зато за счет сдвоенного управления, при наличии второго пилота, я могу лететь на достаточно далекое расстояние. По паспорту это до полутора тысяч километров. Правда учитывая крейсерскую скорость в сто шестьдесят километров в час, находиться за штурвалом больше восьми часов тяжеловато. И второй пилот, как раз нивелирует эту проблему.
В авиаперелетах сейчас во всю использовались двенадцатиместные бипланы «Хэндли Пейдж WB» на маршруте «Лондон — Париж», шестиместные Fokker F. VII. — соединяющие «Марсель с Мадридом». Кроме того, множество мелких аэропланов, сидящих на местных линиях типа: «Виккерс Вими-66» и моего Юнкерс f13. С другой стороны, мне пока и не нужны были регулярные рейсы. Я хоть и чувствовал себя за штурвалом достаточно уверенно, но пока не планировал посвящать все свое время именно перелетам, или заработку связанному с этим делом. А вот прочувствовать все нюансы, связанные с этим, новым для меня делом, узнать о подводных камнях этого бизнеса, наработать умения, казалось мне гораздо более важным. Поэтому сейчас, я хоть и брался за практически любой предложенный рейс, но в первую очередь исполнять те, которые проходили по территории Франции.
Опять же все упиралось в первую очередь в отсутствие второго пилота, из-за чего я не мог выходить на маршрут более пятисот-шестисот километров. В принципе, второго пилота, можно было взять в любое время. Среди русских иммигрантов имелось достаточное количество бывших военных пилотов, с большим опытом работы пусть и на устаревших бипланах, но та же переподготовка у Юнкерса, стоила не так уж и дорого, и соорудив контракт с любым из кандидатов, вполне можно было оправить его получения навыков полетов на Ju-f13.
И единственное, что меня удерживало от этого шага, так это просьба, исходящая от представителей Коминтерна, которые вышли на меня в начале весны 1925 года. Человек, который вышел со мною на связь, передал просьбу, касающуюся того, чтобы на эту должность я взял их человека, которому помимо исполнения обязанностей второго пилота, предстояло выполнять еще какие-то задания, там куда мы могли летать. Причем Исполнительный Комитет Коминтерна, почему-то в первую очередь интересовался Африканским побережьем. Впрочем, учитывая дальность перелета, я свободно доставал практически все побережье Алжира, а почти на пределе дальности, мог добраться до Марокканского города Фес. И второй пилот тем единственным ограничением, из-за которого я не мог выйти на этот достаточно перспективный маршрут. Регулярные рейсы здесь не требовались, а вот как минимум два-три раза за месяц ко мне поступали предложения о подобных перелетах. И то, что ИККИ медлил с поисками подходящего человека, изрядно действовало мне на нервы.