Терновая цепь
Шрифт:
Алистер отошел, чтобы обменяться парой слов с Томасом. Корделия, не желая им мешать, нарочито медленно надевала перчатки и завязывала шарф. Когда она расправляла юбки, кто-то слегка коснулся ее плеча.
Это был Джеймс. Порез на брови почти зажил, хотя Корделия подумала, что теперь у него останется шрам. Разумеется, это будет выглядеть шикарно; Джеймс в любом случае, всегда выглядел шикарно.
– Ты права, – понизив голос, произнес он.
– Возможно, – протянула Корделия. – Но… в чем именно?
– Это было слишком легко, – пояснил Джеймс. – Татьяне
Помолчав немного, он спросил:
– Маргаритка… То дело, которое, ты сказала, было у тебя на балу… ты его сделала?
Она молчала. Можно было подумать, что прошло сто лет с того момента, когда она стояла напротив Мэтью в комнате отдыха, и многие тысячелетия миновали после того, как они приехали на бал. За эти несколько часов произошло столько событий, и ей казалось, что она стала совершенно другим человеком.
– Да, – сказала она. – Это было очень тяжело.
У Джеймса был такой вид, как будто ему хотелось спросить о чем-то еще, но подошла Тесса и с присущим ей тактом увела Корделию и Алистера на крыльцо.
Холодный воздух обжег ей лицо. Карету подали быстро, и Алистер забрался внутрь. Он как будто почувствовал, что Тессе нужно поговорить с невесткой наедине, а может быть, догадался, что разговор будет неприятным или неловким. Он спрятался в карете и задернул занавески.
– Корделия, – ласково произнесла Тесса, – я хотела бы тебе кое-что сказать.
Корделия полной грудью вдохнула холодный воздух. Она чувствовала себя очень одинокой. Такое одиночество человек испытывает только в большом городе, среди миллионов людей.
Тесса сказала:
– Я знаю, что сейчас тебе нужно быть с матерью, и это вполне разумно. Но я не слепа. Я понимаю, что дело не только в этом. Не все ладно между тобой и Джеймсом. И Мэтью, если уж на то пошло.
– А также между Джеймсом и Мэтью, – произнесла Корделия. – Мне ужасно жаль. Вы верили, что я сделаю Джеймса счастливым, а я… напротив, сделала его несчастным.
После короткой паузы Тесса ответила:
– Я знаю, что даже близкие люди в отношениях друг с другом могут проявлять упрямство и бестактность, говорить обидные слова и совершать опрометчивые поступки. Я знаю, что отношения между мужчиной и женщиной – очень сложная вещь, поверь мне. Но также по своему опыту могу сказать, что… когда двое по-настоящему любят друг друга, любые разногласия и проблемы можно уладить.
– Очень оптимистичные слова, – сказала Корделия. – Надеюсь, что вы правы.
Тесса улыбнулась.
– До сих пор я всегда была права.
И она скрылась в доме. Корделия спустилась с крыльца и собралась открыть дверцу кареты, когда услышала за спиной шаги. Кто-то бежал к ней. Возможно, Тесса забыла что-то сказать ей или Томас…
Но это была Люси. Люси, в куртке от брони и лавандовом платье с пеной бледных кружев. Она сбежала с крыльца и бросилась
Задыхаясь от радости, она обняла Люси, слегка покачала ее, как ребенка.
– Спасибо тебе, – прошептала Люси, спрятав лицо на плече Корделии. – За то, что ты сказала.
– Ничего особенного, так, ерунда, – улыбалась Корделия. – То есть это была правда. Правдивая ерунда.
Люси шмыгнула носом и едва не рассмеялась.
– Маргаритка, – сказала она. – Прости меня. Мне так страшно. – У нее перехватило дыхание. – Не за себя. Я боюсь за свою семью. За Джесса.
Корделия поцеловала макушку Люси.
– Я никогда тебя не покину, – пообещала она. – Я всегда буду здесь, с тобой.
– Но ты говорила…
– Забудь о том, что я говорила, – твердо произнесла Корделия. – Я всегда буду с тобой.
Дверь кареты приоткрылась, и показалось недовольное лицо Алистера.
– Сколько можно, – сварливо сказал он. – Ты долго еще собираешься вести задушевные беседы на крыльце, Лейли? Может, ты еще попросишь меня провести ночь в карете, дожидаясь тебя?
– Это было бы очень мило с твоей стороны, – ответила Корделия, и, хотя шутка была вовсе не смешной, они с Люси расхохотались, Алистер неразборчиво проворчал что-то, и на несколько минут она даже поверила в то, что все в конце концов будет хорошо.
22. Пучина злобы
Проснувшись на следующее утро, Корделия поняла, что у нее нет абсолютно никакого желания ехать на собрание в Институт, где Эрондейлам предстояло выслушивать гнусные клеветнические обвинения.
50
Пер. А. А. Штейнберга.
После примирения с Люси настроение у нее немного улучшилось, но, несмотря на это, она спала плохо, часто просыпалась. Ей не давали покоя кошмары, в которых она не могла защитить близких или друзей от нападения демонов. Меч выскальзывал из пальцев, она ползла за ним, но не могла дотянуться; в других снах он рассыпался в прах в ее руке.
И все сны заканчивались одинаково. Жертва – Люси, Джеймс, Мэтью, Алистер или Сона – истекала кровью на мостовой, в упор глядя на Корделию, молча обвиняя ее в бездействии. Просыпаясь, девушка вспоминала слова, услышанные от призрака Филомены ди Анджело на заброшенной фабрике в Лаймхаусе.