Терновая ведьма. Исгерд
Шрифт:
— Был бы у нас с Лотарэ ручной зверек на побегушках, подносил бы пироги с пиявками… Справляться с этим теперь предстоит ветрессе. Ах, тьер-на-вьёр, как славно я с ней заживу, скольких людей утоплю… Может статься, в их числе сыщутся и твои родичи.
Изо всех сил стараясь не поддаться на подстрекательство, терновая колдунья содрала с шеи скользкий побег, самовольно украсивший ее, словно зеленая бархотка, и притронулась к запястью короля почерневшими пальцами.
— Причинишь моей подруге боль, заденешь хоть мизинцем, я разорву тебя на куски!
В подтверждение
— Эй, полегче! — дернулся в сторону Давен Сверр. — Отзови-ка колючки, пока я не вышвырнул тебя за борт.
Стряхивая ее ладонь, он ненароком ослабил поводья, и двухколесная бричка завертелась в водовороте. Под размокшим днищем калейдоскопом замелькали водорослевые дебри, илистые непаханые поля и камни.
— А ну держать строй! — Кнут хлестнул по черным спинам сомов, рождая щелчок, слышимый и в пучине. Кабина со скрипом выровнялась, понеслась спокойнее.
У Изольды, которую от рывка толкнуло вперед, а потом приложило виском о выступающий угол, на мгновение потемнело в глазах. Тихий стон невольно исторгся из груди.
— Тина и кости!
— Видишь, как опасно тормошить возницу, — с издевкой пожурил ее болотник. — В следующий раз хорошенько взвесь, распускать ли чары.
А ведь он способен нарочно направить двуколку в омут — неприятная мысль когтистой лапой оцарапала изнутри, напомнила о том, как отважна она, когда рядом Хёльмвинд и Таальвен Валишер. Несмотря на их протесты, Изольда вызвалась сопровождать Давена Сверра в башню — один он ехать отказался, а Таальвен с ветром не осилили бы подводные скачки. Вмешаться пыталась Лотарэ, но разве поторгуешься с болотным королем.
— С тобой, милая женушка, покатаемся в другой раз… — засвидетельствовал он подчеркнуто галантно. — Нынче же позволь потешиться обществом тьер-на-вьёр, ведь мы больше никогда не увидимся… Если, конечно, она не расхотела тащиться за тридевять вод в угоду какой-то там ветряной розе.
По выверенному до вершка, чутко-пренебрежительному кивку принцесса поняла: от прогулки не отвертеться. Оставалось надеяться, что по возвращении она сумеет собрать кости. Но пока двуколка болталась, как плотва на леске, уверенности не было. Под волосами у колдуньи уже вспух черный синяк, а они с болотником едва одолели половину пути.
Справедливости ради следует отметить, что болотного короля сумасшедшая тряска тоже не вдохновляла. Потому он старался больше не отпускать поводья, находя развлечение в безумной скорости. Но спустя версту-другую махать плеткой стало скучно, пейзажи кругом рисовались однообразные, и оборвавшийся разговор с его стороны возобновился.
— Что за зеркала, о которых вы сплетничали с ветром и твои незрячим мужем? Они правда снимают любое колдовство?
Терновая колдунья пожалела и косого взгляда, ясно давая понять, что беседовать не настроена. Болотника ее неприступность подстегнула.
— А если, скажем, протащить через них ведьму, подобную тебе, она лишится своей магии?
Предположение показалось увлекательным, но за
— Хорош играть в молчанку, она приелась мне горше улиток на обед! Из-за ветрессы горевать незачем — я ее не съем. Только в сказках водяные закатывают пиры из человечины, после которых катают по полу выскобленные черепушки, — мне такие увеселения неинтересны. Вот утянуть трепыхающуюся девицу под воду — да…
Подметив, как насторожилась принцесса, он блаженно хрустнул суставами и продолжил:
— Признаться, я рад, что женился: найдется, с кем перекинуться парой слов за ужином, выпить за здоровье. У тритонов и жаб для этого мозгов маловато… а Лотарэ хороша собой, понятлива — вон и тугоумных помощниц заставила ходить по струнке…
Болотный король выдернул из волос гибкий зеленый прутик и задумчиво попробовал на зуб.
Как считаешь, хватит ей для счастья моих чертогов и палат? Согласится ли новая жена делить со мной прежнюю опочивальню? Или, как ты, пожелает другую — поближе к солнечным лучам?
Столь упоенное ехидство могло преследовать единственную цель — выбить терновую колдунью из колеи, но, сознавая это, она не могла отрешиться от занозистого голоса, предрекающего сестре Либа совершенную беспросветность.
И ценою тысячи усилий ветресса не сумеет покинуть топь, подняться на поверхность. Небесное полотно, божественные светила с жемчугами звезд для нее навек потеряны: со дна их не разглядишь, как не ощутишь тепла сквозь неясную зелень гибельных вод. Во власти супружницы Давена Сверра она будет лишь вспоминать былое да греть душу снами о цветущих лугах.
Впрочем, сердцу ее, наверное, милее склоны выстланных вьюгами вершин Сеам Хор… Не о них ли станет грезить болотная королева? Зачем, во имя праветров, менять их колкую свежесть на оплывающие подводные барханы? Возможно ли, что Лотарэ поступает верно, покоряясь неизбежности рока, а она сама, доселе не сумевшая принять Таальвена Валишера как мужа, человека, жестоко обманывается?
Чтобы отрешиться от разноголосицы мыслей, она уперлась каблуками в скользкое дно повозки и стала следить за дорогой. От ее посерьезневшего вида болотник приуныл, с зевком подтянул упряжь.
— В первую нашу встречу ты была поживее, хоть и ростом ниже. Видно, люди преснеют со временем, как залежавшиеся лепешки. Славно, что мне такая судьба больше не грозит…
— Если б сыскались чары, — ответила принцесса приглушенно, — сделать тебя хоть на долю участливей, человечнее, я истратила бы половину своей магии, пустила в ход заклятия, черную кровь… Королевством пожертвовала бы, лишь бы такой, как ты уразумел, что за сокровище ему досталось.
Связанная волшебством, Лотарэ останется с тобой, несмотря на глупые прихоти и своенравие, сумеет развлечь, поддержать. Она единственная из твоих подданных способна на чувства… Но сколько веков пройдет, прежде чем эгоистичный самодур вроде тебя постигнет это?..