Терновый венок надежды
Шрифт:
Замер в нерешимости Энцо, но короткое мгновение - и, вновь поддаваясь наваждению эмоций, залился улыбкой и счастливой признательностью...
***
Прошло уже несколько недель с того дня, как приезжали товарищи Торре в Арагонский замок.
Я более-менее свыклась с тем миром, который меня теперь окружал. Бродила тихими улочками острова, темными коридорами замка, коротала ночи в комнате в северном крыле, где когда-то обитали светские гости и, однажды, даже сама Лукреция. Я жила безликим привидением в своем
За все это время Тома несколько раз покидал замок, оставляя нас с Рыжим Ангелом утопать в жестоком, болезненном одиночестве. Чего кривить душой, я скучала по нем... вместе с ней. Я отступила, я дала ему шанс... и более того, понимала, что придет время - и мне придется покинуть эту обитель. Покинуть, ибо негоже заглядываться на чужих мужей. Я лишь оправдывала свою неспешность в этом деле тем, что хочу удостовериться, что приняла правильное, верное решение - и Агате ничего не угрожает. Что с ней... он иной, другой, способный на доброту и любовь, способный на снисхождение и чувства...
... но пришел день, день когда все вновь перевернулось с ног на голову - и глаза демона вспыхнули с новой силой, требуя крови, жертвенной крови и клыки снова разорвали плоть...
Утром прибыл гонец с письмом от сестры Агаты, в котором оповещается, что их матушка очень больна... и скоро может случиться непоправимое.
Девушка, с позволения и, более того, настоятельной просьбы самого Томы, отправилась к себе домой, на родину, дабы побыть эти последние дни с таким дорогим сердцу человеком. Торре же обещал прибыть к ней, как только здесь управится с делами, что не терпят отлагательств.
А все начиналось так искренне и безобидно...
Но к вечеру, едва солнце склонилось к горизонту, как замку подъехала карета.
Уверенный, спешный шаг - молодая особа, очаровательная дамочка, жгуче устремилась на встречу с обитателем.
Учтиво открыта дверь, приглашая гостью войти внутрь.
Но, не дожидаясь пока объявят, позовут хозяина, бесцеремонно девица окликнула, крикнула на весь зал.
– Тома! Томмазо делла Торре!
Резвые, торопливые движения - и замер подле нее.
(облизался; едкая ухмылка застыла на лице)
– Что? Даже не поцелуешь?
– едко прыснула та, и прошлась по комнате, на ходу уже снимая с себя шляпку и отдавая ее прислуге.
– Какими судьбами, дорогая?
– Слышала про твою суженную. И то, что она покинула замок.
– Агату?
Резкий разворот, удивленный взгляд на молодого человека.
– Да, Агату. И ее мать. Или у тебя есть еще какая другая суженная?
Стремительное приближение - и неожиданно заключил девушку в объятья, откровенно прижав к себе. Приблизился губами к уху.
– Кто же знает...
Резвый, уверенный, отчасти грубый, дерзкий поцелуй в губы.
(замерла
Вдруг, даже не отрываясь от похотливой бесцеремонности, подал своим слугам однозначный знак, дабы те скрылись долой, оставляя их наедине.
Поспешно затворились двери, пряча похабность от чужих глаз.
(лишь только я стою среди комнаты с отвращением и ужасом, наблюдая за горьким, ядовитым бесстыдством)
Упиваясь разожженной страстью, Тома проворно подхватил девушку себе на руки и понес ее к софе. Тут же повалил на сидение и живо забрался сверху.
Похолодело все у меня внутри.
Поежилась.
Сердце болезненно сжалось и слезы обиды застыли на глазах.
Что же ты творишь?
... вскрикнула девушка от прилива удовольствия и жадно вцепилась когтями в спину своего кавалера.
Упорные, резкие движения...
Отвернулась я, сгорая от отвращения. Сгорая от злости, но едва захотела сделать шаг - убраться, исчезнуть от этого сумасбродства, как тут же раздался шум за дверью. Обернулась я ко входу - и в то же мгновение отворились двери. Крик стал четким и яростно-злобным.
– УБЛЮДОК! Скотина ты паскудная!
(узнала я Энцо в этом взбешенном существе)
Спешно хозяин оторвался от своей, пойманной в любовные сети, "жертвы" и, поправляя одежду, выровнялся рядом с софой, учтиво закрывая от позора свою даму.
(но та уже вскочила, отпрянула в сторону, забилась в угол комнаты, и испуганно прижалась к стене, лихорадочно налаживая то платье, то прическу)
– КАК ТЫ МОГ! КАК?
– не унимался Эсте.
– Я же тебе верил! Верил, как себе! Верил, как никому другому! Рассказал все тайны! А ты меня предал! ПРЕДАЛ!
– Все сказал?
– прорычал непробиваемый Томмазо. Вдруг его лицо покрылось жестокой черствостью, искажая миловидность в безобразие, и глаза превращая в ледяной огонь, что с жадностью требовал казни.
– Ты не просто не вернул мне мои земли, нет! Ты отобрал их, забрал себе! Виноградники, винодельню, замок! Всё-всё отобрал!
– Я дал тебе год. Живи - наслаждайся, - жестоко, мерно прошептал кат.
Раздраженно рассмеялся, сплюнул вбок Энцо.
– Год? А дальше что? Куда я подамся? Я? Моя жена, дети? Что нас ждет? Голодная смерть где-нибудь на окраине былой жизни? А?
Промолчал Томмазо, промолчал, но глаза лишь еще ярче заблестели от сдержанной ярости.
– Молчишь? Молчи! Бог тебе судья, чертов демон!
(плюнул в сторону Торре)
Подавись ты всем, гад ползучий. Подавись, но рецепт вина не получишь, немощь проклятая!
Вдруг ехидно рассмеялся Тома.
– Он уже у меня.
Замер, обомлел Энцо д'Эсте. Лицо моментально сменило бордовый отлив на мертвецко-бледный.
Тяжело сглотнул.
– И дальше что?
– подначивал бес.