Terra Insapiens. Замок
Шрифт:
Они помолчали. «Может быть, скоро я буду уже далеко отсюда, и никогда больше не увижу этот Замок, и этих людей» — подумал Артур. Ему стало грустно от этой мысли.
— Прочитайте что-нибудь, — попросил он Поэта.
Поэт в этот раз не заставил себя упрашивать.
— Я вам прочитаю своё раннее стихотворение. Оно сейчас будет уместно.
И снова эта ночь, и звёзды так ясны.
Симфонию сверчков, прислушаясь, подслушай.
По лицам бродит тень, блуждают наши сны.
Вращение Земли тревожит наши души.
Покоя — тем, кто спит,
Надежды дарит ночь, готовая исполнить
Любые чудеса. И ветер шелестнул,
Как будто книгу дней перелистнула полночь.
Ночная тишина — морская глубина,
И сладко утонуть, не ведая сомненья,
Что бездна, может быть, окажется без дна,
И нам не обещали пробужденья.
— Да-а… — протянул Артур. — Тишина таит в себе много загадок… Только сверчков у нас здесь нет, — оглядевшись, заметил он.
— Ой, ну и хорошо! — заявил Поэт. — У меня на даче в деревне спасу от них не было. Я любил спать с открытыми окнами, а там такая симфония, что заснуть невозможно…
Он улыбнулся воспоминанию.
— Деревенский мужик, Прохор, однажды спросил меня — чем я занимаюсь? Я ответил, что пишу стихи. Это его озадачило, и он уточнил: «Ну это забава, а профессия какая? Чем ещё занимаетесь?» Я сказал: «Ничем». Он задумался: «Хорошее занятие. Я бы тоже занимался ничем, но за это плохо платят.» Потом почесал в голове и спросил: «А частушки сочинить можете?» Я сказал, что не пробовал. Он надоумил: «А вы попробуйте! Надо быть ближе к народу.»
К сидящим присоединился Ньютон, вышедший прогуляться перед сном, и стал рассматривать звёздное небо над головой.
— Сириус, — он указал пальцем, — Канопус, — указал в другом направлении, — и альфа Центавра, — указал третью. — Самые яркие звёзды в южном полушарии.
— Вы слышали про парадокс Ферми? — спросил он у Артура. — Он однажды выразил его, задав вопрос: «где все?»
— Что-то припоминаю… Он имел в виду — где все инопланетяне, почему в обозримом Космосе мы не видим признаков жизни?
— Именно так… Я вам открою секрет, — он покосился в сторону Поэта, который, впрочем, думал о чём-то другом. — Они здесь.
— Где? — невольно оглядел пустой двор Артур.
— Они на Луне, внутри Луны, и оттуда наблюдают за нами.
— Но там уже были люди, что же они их не заметили?
— А вас никогда не удивляло, что бурное начало освоения Луны, внезапно прекратилось на полвека. Разве это не странно?.. Нам дали понять, что в Космосе нас пока не ждут, прежде нужно разобраться с земными делами.
Артур уставился на яркий диск Луны, пытаясь сообразить — шутит Ньютон, или нет? Поэт поднялся и, пожелав всем спокойной ночи, ушёл. Ньютон тоже поднялся и принялся ходить по двору, время от времени бросая взгляд на Луну и звёзды.
Продрогнув во дворе, Артур пошёл в комнату. Спать ещё не хотелось, он открыл книгу и к своему удивлению нашёл продолжение разговора с Ньютоном.
«Уже давно учёные задаются вопросом: если в нашей Вселенной существуют миллиарды галактик и в каждой из них миллиарды звёзд, почему мы не можем обнаружить инопланетных братьев по разуму? Ведь четырнадцать миллиардов лет, которые существует наша Вселенная, — огромный срок. Крайне маловероятно, что наша Земля настолько
Ответов может быть несколько. Либо они очень ловко прячутся от нас, выжидая — когда с нами можно будет выйти на контакт. Либо жизнь разумных цивилизаций также ограничена во времени, как жизнь человека. Они взрослеют и умирают, и, может быть, мы ещё обнаружим их останки в пустынных кладбищах Вселенной… Может быть, через тысячу лет исчезнет и наша цивилизация, а какой-нибудь астроном с Бетельгейзе будет задаваться тем же вопросом — где же все? Он направит свой телескоп и антенны в сторону маленькой звёздочки Солнце, и не увидит, и не услышит никаких признаков жизни… А может быть, достигнув определённого развития, цивилизации покидают эту Вселенную, уходят в иные миры. Но и тогда мы должны будем обнаружить их следы. Представляете? Прилетаете вы на какую-нибудь Альфа Центавра, а там уже всё затоптано, изгажено, поросло бурьяном и лежит в руинах. Вам остаётся только работа археолога — выкапывать черепки и обрывки письмён. Вот разочарование. Это как залез ты на горную вершину, измучившись, гордый своим достижением, а там — консервные банки и всякие нечистоты. Обидно!..
Правда, есть ещё одно предположение. Существует бесконечное множество Вселенных, и эта Вселенная отдана на поселение нам. Это Вселенная наш инкубатор. Ну так решил какой-нибудь Верховный Разум. Вот тогда всё в порядке. И будет космическая романтика, и первооткрыватели, и миллионолетняя работа по освоению межгалактического пространства.
Самый неприятный — это как раз первый вариант. Освоили мы, значит, Солнечную систему. Собрались лететь к соседней звезде. А тут приходят: «Здрасьте! Мы инопланетяне из Межгалактического Братства. Давайте договариваться о совместной работе. Выбора-то у вас нет. Либо вы вступаете в Межгалактическое Братство, и мы поручаем вам работу на вашем участке. Либо становитесь изгоем, и будете заблокированы в перемещении по Галактике до тех пор, пока не поумнеете.»
Вот это будет облом! Вместо романтики и первооткрывательства — рутинная работа, спущенная сверху бюрократами из Верховного Совета Межгалактического Братства…»
¶
Десятый день
Территория снов.
В день праздника с утра во дворе играла музыка. Хозяин выставил в окно на третьем уровне Замка колонку и зазвучала «Fascination». Хозяин был консерватор и большой поклонник ретро. Раннее утро заполнила музыка середины прошлого века.
— Концерт по заявкам Хозяина, — хмурился Паскаль. — Мог бы и наши пожелания спросить.
Когда зазвучала «Tennessee Waltz», Паскаль взял Еву за руку, и они начали кружиться под музыку.
Собрав всё население во дворе, Хозяин держал речь.
— Здесь, посреди океана, мои предки и я создали этот райский островок, где души заблудшие могут найти дорогу, где души неприкаянные могут найти успокоение.
— Пусть никто сегодня не останется грустным, пусть, хотя бы на день, забудутся все печали!