Terra Nipponica: Среда обитания и среда воображения
Шрифт:
Приручение моря
В начале правления Мэйдзи японцам мнилось, что в их стране нет ничего привлекательного. Они стали казаться себе ничтожными – в том числе по росту. Вслед за европейцами они стали говорить, что японский мужчина напоминает обликом женщину и ребенка. Своя страна тоже казалась японцам слабой и крошечной. В период Токугава они считали ее самодостаточной и обеспеченной всем необходимым – солнцем, едой, водой, ископаемыми и иными природными ресурсами. Теперь же стало понятно, что для создания современной промышленности ей не хватает собственных ископаемых, прежде всего железной руды, без которой было невозможно построить современную индустрию и вооружить армию. Япония представлялась теперь в виде крошечных островков, страну постоянно называют «одиноким островом», расположенным на периферии «цивилизованного мира» – на Крайнем Востоке. Восточное позиционирование страны не претерпело изменений, однако теперь она оказалась еще дальше от центра, чем раньше. Раньше это были или родина Будды Индия (ныне британская колония), или конфуцианский Китай (ныне полуколония). Теперь же
В ламентациях тогдашнего времени по поводу малости Японии хорошо слышна главная идея прошлой эпохи: какова земля, таковы и населяющие ее люди. Иными словами, земля Японии не в состоянии породить людей сильных и конкурентоспособных. В связи с этим многие японцы выступали против того, чтобы иностранцы имели право селиться на земле Японии там, где им заблагорассудится. В период Токугава закрытие страны объяснялось, в частности, тем, что «нечистые» иноземцы оскверняют «чистую» японскую землю. Теперь же заговорили, что японцы не в состоянии выдержать конкуренцию с иностранцами. Казалась невероятной и сама мысль о том, что может настать такое время, когда «жалкие» японцы будут переселяться за границу и смогут вести там достойную жизнь. Отметив, что японцы уступают по физическим кондициям не только европейцам, но и китайцам, и корейцам, видный философ Иноуэ Тэцудзиро (1855–1944) в 1889 г. писал: «Во всем мире для японцев существует лишь одно место для жизни – это Япония, следует помнить, что только в самой Японии может жить японец. Трудно ожидать изменения нынешней ситуации, когда японцы сумеют развиться, станут сильным и большим народом, распространятся по миру, станут переселяться в другие страны. Поэтому в течение определенного времени японцы смогут жить только в крошечной Японии» [424] .
424
Ииоуэ Тэцудзиро. Найти дзаккё рон. Токио: Тэцугаку сёин, 1889. С. 6.
В 1891 г. был обнародован знаменитый Указ о воспитании, смысл которого заключался в необходимости воспитать японца, безгранично преданного императору и родине. Иноуэ Тэцудзиро было поручено написать книгу, разъясняющую этот указ. При ее написании Иноуэ консультировался с высокопоставленными чиновниками, рукопись просмотрел сам император Мэйдзи, что придало книге вполне официальный статус.
В предисловии Иноуэ говорил о том, что, обучаясь в Европе (в Германии), он своими глазами убедился в «слабости» Японии. Далее он констатировал: подавляющее большинство стран Африки и Азии превратились в европейские колонии, и только Китай и Япония сохраняют независимость. Однако Китай погружен в трясину традиции и не демонстрирует стремления к прогрессу. И лишь от Японии можно ожидать успехов на этом пути. Но Япония – маленькая страна, ее население составляет всего лишь 40 миллионов человек, она окружена с четырех сторон врагами, а потому единственным способом отстоять свою независимость является готовность каждого японца пожертвовать своей жизнью ради государства, императора, родины [425] .
425
Огума Эйдзи. Танъицу миндзоку синва-но кигэн. Нихондзин-но дзигадзо-но кэйфу. Токио: Синъёся, 2010. С. 50–52.
Таким образом, в течение достаточно длительного времени тезис о крошечной и слабой островной Японии фактически являлся составной частью государственной идеологии. Японцы сетовали на малость своей страны, несмотря на то что в начале правления Мэйдзи территория Японии в реальности значительно увеличилась. В ее состав на полном законном основании вошла даже не изображавшаяся ранее на картах Японии «земля Эдзоти» (она получила название Хоккайдо – «округ северного моря»), архипелаг Рюкю получил статус японской префектуры Окинава (раньше королевство Рюкю было двойным данником – Китая и японского княжества Сацума на Кюсю). Согласно Санкт-Петербургскому договору 1875 г., произошло территориальное размежевание с Россией и Курильские острова отошли к Японии в обмен на признание российской юрисдикции над Сахалином. Курилы, как и Хоккайдо, считались раньше обиталищем варваров, что делало острова непригодными для проживания там «настоящих» японцев. Таким образом, не физические размеры территории, а общее мироощущение сказывалось в первую очередь на восприятии размеров страны.
Однако надежда на лучшее будущее все-таки не оставляла японцев. Они искали его на разных путях. Но каких бы взглядов ни придерживались политики, ученые и публицисты, все они сходились в одном: для того чтобы страну стали «уважать» на Западе, необходимо расширить «крошечную» территорию Японии и превратить ее в колониальную империю – все «мировые державы» уже обладали колониями и стремились обзавестись новыми. Япония же явно опоздала к разделу мира – на земном шаре уже не осталось «белых пятен», любая попытка увеличить свою территорию была чревата военными столкновениями. Тем не менее японцы продемонстрировали недюжинную решимость изменить ситуацию.
Для того чтобы превратить Японию в колониальную державу, следовало коренным образом пересмотреть свои взаимоотношения с морем, ибо только покорение морской стихии могло обеспечить желаемый результат. Напомним, что в традиционной культуре Японии море представлялось стихией, обладавшей в значительной степени отрицательными смыслами. Отражением такой ситуации послужило добровольное закрытие страны для внешних контактов в начале XVII
В первые годы правления Мэйдзи сёгунат Токугава подвергался ожесточенной критике, в частности, за свою изоляционистскую политику, которая привела к «отсталости» Японии. Одновременно начинается и переосмысление стихии моря. Если при Токугава море благодарили за то, что оно предотвращает проникновение в страну иноземцев и их «низкопробных» обыкновений и нравов, то теперь мы слышим сетования по поводу того, что это море ввиду «пассивности» режима Токугава превратилось в препятствие для проникновения в страну «передовых» достижений мировой культуры и цивилизации. И ныне следовало овладеть морской стихией – построить военный и торговый флот. Политика изоляционизма, которая раньше казалась благом, воспринималась теперь как преступная недальновидность.
В период Мэйдзи Япония действительно вовлекается в международное разделение труда, обзаводится флотом и развивает кораблестроение. В мае 1883 г. открылась первая выставка морских промыслов, обращение к участникам которой послал сам император. Общение императора с рыбаками и моряками с точки зрения традиционных ценностей было делом абсолютно немыслимым. Меняется оценка морской среды и в общественном сознании. Историки и публицисты начинают говорить о позитивной роли моря в истории Японии, всемерно подчеркивается, что история страны начиналась с моря – именно в море создают Идзанаги и Идзанами «восемь больших островов», на которых с тех пор и проживают японцы. Сёгунат Токугава запретил развитие морского дела, но на самом деле японцы в своих истоках были народом морским. Звучат призывы к активному освоению морской стихии, которая начинает восприниматься как важнейший ресурс не только с точки зрения обеспечения продовольствием, но и как плацдарм для развития международной торговли, как среда, с помощью освоения которой только и возможно осуществление экспансии и расширение территории страны. При этом оптимисты начинают именовать Японию страной не островной, а морской.
Реклама компании морских перевозок «Тоё кисэн»
Как показывает весь ход японской истории, правители Японии не слишком стремились расширить пределы своей территориальной компетенции. Мэйдзи же претендовал на то, что он является хозяином не только времени, но и расширяющегося пространства. В стране начинает процветать картографическое дело, причем основное внимание уделяется не «портретированию» Японии, а картографированию сопредельных территорий. При этом картографическое дело было отдано в монопольный откуп военным [426] .
426
Ямамуро Синъити. Кокумин тэйкоку. Нихон-но кэйсэй то куканти. Кукан кэйсэй то сэкай нинсики. Тэйкоку нихон-но гакути. Токио: Иванами, 2006. Т. 8. С. 33.
Урок географии
В связи с новой ситуацией в стране стали появляться люди, которые взялись за выработку языка по идеологическому и эстетическому осмыслению и освоению моря. Показательно, что на первых порах при описании моря они не могли по-настоящему «выйти в море» и отказаться от языка, который описывал сушу. В песенке, которая вошла в школьный обиход в 1896 г., дети старательно выводили:
Далеко, насколько хватает глаз – суда рыбаков на морской равнине. Голоса, празднующие улов, сотрясают Небо, клубятся в воздухе. Они волнуют море, поднимают волны. Какая энергия! Насколько хватает глаза – высоченная гора из рыбы на берегу. Эта гора – каменное основание нашей богатой страны, фундамент благополучного народа. [Эта гора] – густая чаща, высокие деревья. Какое счастье! [427]427
Нихон сёкасю. Токио: Иванами бумпо, 2011. С. 50.
При описании моря Накамура Акика (1841–1910), автор этих песенных слов и служитель придворного стихотворного ведомства, не нашел ничего лучшего, как построить гору на побережье и насадить ее склоны деревьями. Так было привычнее. Горы удерживали его кисть от дальнего плавания по морским волнам.
С 1910 г. японские школьники стали распевать песню под названием «Мы – дети моря». Второй куплет звучал вполне эпически:
С рождения купались мы в соленых приливах, Слушали колыбельную – пение морских волн, Всасывали океанскую ки-энергию, долетающую Издалека-далёка, так и взрослели [428] .428
Нихон сёкасю. Токио: Иванами бумпо, 2011. С. 156.