Терранавты. Роман о разумных осьминогах
Шрифт:
– О, Мира, ты сегодня кежуал? – съязвила Анжела и выхватила из её кармана злополучный железный телефон. – Дашенька, зацени винтаж! Смартики у нас больше не роляют?
Широкая и веснушчатая Даха принялась гоготать. Мира поняла, что краснеет, и перешла в наступление:
– Анжела, дроны ведь в городе запрещены, у тебя нигде не течёт?
– Изи, меня батя отмажет. Он мне и подарил «Софи», пол-ляма отвалил.
Крыть было нечем. Разве что…
– Дрон – фуфлятина, – фыркнула Мира. – Погремушки для киндеров. Вот у меня дома суперский аквариум с живым осьминогом,
– С живы-ым? – Тонька округлила глаза, и Даха присвистнула: «Вау!»
– Он у меня разумный, – Мира решила закрепить успех. – Поумнее некоторых будет, дрессированный. Фокусы разные делает.
– Через огненное кольцо прыгает? – бросила подначку Анжела.
– Ой, я боюсь огня, сожжёт, не буду смотреть! – запричитала Тонька.
– Да, появляются волдыри, кожа лопается, потом мясо в чёрное сгорает, – нарочито небрежно обронила Мира. – А животное всё ещё живо, корчится, извивается.
И с вызовом посмотрела на Анжелу. Блогера пробрало, та достала пудру с зеркалом и принялась поправлять макияж. Тонька же закрыла ладонями уши, часто дышала.
Мира победоносно улыбнулась…
И заметила Винча. Он застыл в паре шагов, глядя на неё с ужасом и отвращением. Принял подколки за чистую монету?
Виктор Сергеевич даже не обращал внимания на Араума, который украсил шляпу облачками сахарной ваты и просил у продавца надуть ещё шарик.
– За первые четыре сначала расплатитесь, которые отпустили! – негодовал прыщавый парень в переднике.
Кинув девчонкам: «Чмоки, у меня дела!», Мира подбежала к продавцу. Руки у него были странные для молодого:
кривоватые пальцы, как у школьного завуча, широкие приплюснутые суставы. Стараясь не смотреть на них, махнула карточкой над встроенным в автомат терминалом. Из прорези выскочил красный бумажный овал, стал расправляться, наполняясь гелием.
В Мирином детстве шарики надували настоящие, из латекса. И газировку можно было купить в пластиковом стаканчике, а не в стеклянном. Идти по парку и пить, и не думать о том, что стакан нужно сдать. Ещё в ларьках делали блины на пластиковых тарелках с пластиковыми вилками, блин съел – всё выкинул, и не надо ломать голову, в какую ячейку приёмника опускать фарфоровую тарелку, а в какую – жестяную вилку.
Пару лет назад были бумажные стаканчики, но теперь дерево стоило слишком дорого, чтобы переводить его на одноразовую посуду.
«До Инцидента было лучше». Фраза, которую растащили по мемам, опошлили и перевернули сотни раз. Но менее актуальной она не стала.
Пластиковый рай человечества рухнул, когда инопланетный корабль спустился с небес.
Одноразовый пластик запретили, нефть, из которой его делали, для многих стран стала недоступна – а раньше её миллиардами тонн добывали на шельфе, возили по морю в танкерах.
Россия от Инцидента проиграла меньше: нефть как в Сибири качали, так и качают, как пускали по трубам в Китай и Европу, так и пускают. Совсем плохо теперь маленькой Японии, окружённой морем, без собственных ресурсов и еды. По новостям всё время показывают их низенького
Без пластика потерялась беззаботность, словно ушло детство человечества. Мира смотрела на младшую сестру Аньку, как она складывает деревянные пазлы, и становилось жаль своего конструктора «Лего» и множества любимых кукол. Их обязали сдать под угрозой штрафа, грузовик увёз всё на переработку.
Исчезли яркие упаковки, дома изо дня в день всё серее. Стеклопакеты и те стали делать из опилок. Многие производства забуксовали, продуктов хватает едва-едва – только год назад отменили талоны. Всяческие угрозы и санкции вдруг оказались перебранкой карапузов в песочнице: пришёл взрослый дядька и надавал по мягким местам, чтобы не бузили.
Из задумчивости Миру вывел Тонькин голос:
– Ой, ой, как высоко!
Глава 8
Тоня держала розового калам-шалама и, зажав рот, смотрела вверх, на колесо обозрения. В поднимающейся кабинке сидели Анжела и Даха. Прозрачную крышу-купол они сложили, наслаждаясь ветерком. Анжела отстегнула ремни безопасности и встала во весь рост, позируя, а Даха поднимала руку с браслетом и фотографировала.
Калам-шалам у Тоньки начал дёргаться, будто живой.
Из расстёгнутой сумочки выбрался белый дрон, бесшумно взмыл к хозяйке. Засняв её со всех ракурсов, дрон принялся безобразничать: зависал над соседней кабинкой, фотографировал сверху девушку с глубоким декольте, выныривал из-под сидения между ног мужчины, явно делая налету снимки.
Анжела возилась со смартиком: видимо, пыталась приструнить искусственный интеллект. Наконец дрон полетел к ней, начал выделывать круги над головой.
За спицами колеса мелькнула быстрая тень. Мира думала – показалось, но пригляделась и увидела дрона-охотника. Это был «Канюк», более старая и тяжёлая версия «Ястребка», такие уже редко встретишь. Они неповоротливые, прошивка старая, да ещё стреляют плазменными зарядами. Сложив руки рупором, Мира закричала:
– Отзывай «Софи»!
Белый шарик заметался. Он спрятался за хозяйку, но Анжела уже поняла опасность и откинула его от себя. «Канюк» завис перед кабинкой. Обнаружив людей, пошёл в обход. «Софи» не собирался просто так сдаваться, он вильнул хитрым зигзагом, уходя вверх.
Со стороны охотника полыхнуло раз, другой, третий. «Софи» загорелся маленьким солнышком и рассыпался на звёздочки – до земли долетит лишь пепел, неопасный для людей.
«Кранты пятистам тысячам», – с удовлетворением подумала Мира.
Однако с кабинкой было что-то не так. Она крепилась сверху на штанге, проворачивалась на ней, как на оси, – и теперь один из концов штанги отошёл от «лучика». Туда попал заряд!
– Остановите колесо! – крикнула Мира.
На крик оглянулась только бабушка с внуком-трёхлеткой. От каруселей неслась весёлая музыка, на соседнем аттракционе радостно визжали дети. Мира побежала по ступенькам вверх, к входу на «Солнце Сахалина», обгоняя недовольную очередь.