Террариум 3
Шрифт:
Виктор Эдмундович не смог ничего на это ответить.
Сын подошёл к папке держа в руках «шестёрку» и пытаясь улыбаться. Но у него не получалось. Из его глаз текли слёзы.
Кирилл встал на одно колено перед сыном и принял от него оружие, а потом вытер ему слёзы. Ему тоже хотелось плакать. Он обнял сына.
— Защищай маму, будь хорошим мальчиком и ешь кашу, чтобы быть большим и сильным. Ладно? — Сказал Кирилл, сдерживая слёзы.
Ия, стоящая рядом начала рыдать.
— Не уходи папа. — Умоляюще попросил сын, прижимаясь к отцу
— Я должен идти сынок. — Слёзы всё же потекли из глаз Кирилла. — Я… я обязательно вернусь к тебе и к маме… Я обещаю тебе сынок. Будь я проклят если не вернусь к вам любой ценой.
Кирилл попытался встать, но сын держал его и продолжал умолять отца не уходить. Ему было плевать на его обещания, он просто хотел, чтобы он не уходил.
Сына пришлось отрывать от себя и быстро уходить на улицу, на мороз к лошадям, к остальным ждущим его вот уже двадцать минут.
Ия попыталась удержать Антона, но тот вырвался из её рук и побежал за отцом.
— Папа! — Закричал он, выбегая во двор и пытаясь не упасть на мятом снегу.
Кирилл уже сел на лошадь.
Сын подбежал к нему и схватил за ногу.
— Не надо папа! Папочка! Не уезжай! Я буду хоошо себя вести! Всегда-всегда! Пошу папочка!
— Ия прошу убери его. — Сказал Кирилл.
Жена подбежала к Антону и потянула его к дому, подальше от холода, от уезжающего отца. Уезжал от него, пытаясь не смотреть назад, на него.
И вот ворота закрылись. Отец пропал за ними.
Ия обняла сына, плача, обещая, что с папой всё будет хорошо. Рядом стоял дед и продолжал смотреть на ворота. Держался за амулет и молился.
Глава 7: В даль
Кирилл ехал, опустив голову, держа в руках «шестёрку» и рассматривая её приклад. На нём Антошка год назад вырезал всякое: зверушек, деревья, домик, солнышко, папу, маму и себя, держащихся за руки и конечно улыбающихся. Детское творчество было простеньким, неказистым, но сейчас для любящего отца, оно было дороже всех величайших картин мира.
— Не волнуйся. Они выдержат. У тебя жена крепкая. Вытянет сына, если помрёшь, особенно с таким-то папашей. — Попытался приободрить Кирилла Егерь. Эта его попытка выглядела смешно, и она очень бесила.
— Заткнись. — Сказал ему Кирилл. Раньше бы он побоялся сказать сталкеру подобное. Теперь же ему плевать.
Егерь улыбнулся.
— Растёшь.
— Уже давно вырос. В отличии от тебя.
— В смысле? — Спросил Егерь.
— Ты старая груда мышц, а тебе всё в сталкера не наиграться. Всё бегаешь и бегаешь по землям людей, словно молодой, стреляешь, сам пули ловишь. Не надоело?
— Нет. Такое невозможно бросить окончательно. И ты не бросил.
Кирилл взглянул на сталкера.
— Раньше ты говорил, что ни за что в жизни не полезешь в лес, ты боялся его, а в итоге ты охотник. И вот ты живёшь тем, что ходишь в лес.
Кирилл снова стал смотреть
— От тебя этой дрянью заразился.
Егерь засмеялся и поехал вперёд.
Теперь к Кириллу подъехал Персей. Рядом с ним ехал Лесогон на своём собственном коне.
— Как ты Кирилл? — Спросил старик.
— В порядке. — Кирилл посмотрел на Персея, потом на пацана.
— Скажи, Персей, а он точно справится?
— Да, если так считает Арбас.
— А откуда ему знать? В смысле, не может ли он ошибаться? И откуда нам знать, что и его мозги не покрылись плесенью?
— Он не на столько стар. Ему осталось прожить ещё половину своего цикла.
— И тогда кому-то придётся его заменить? — Спросил Кирилл.
— Да.
— И кому?
— Узнаем через пятьдесят с лишним лет.
— Если сможем.
— Да, если сможем.
Послышался вой. Кирилл убрал «шестёрку» и взял автомат. Где-то на западе прошумели выстрелы. Волки оголодали и решились напасть на людей. Им нельзя было помочь. Судя по звукам стрельбы, бой вёлся примерно в паре километров. Пока бы отряд добирался до того места по сугробам, бой уже давно был бы кончен.
Выстрелы прекратились через пару минут. Победили в этой схватке люди, или были сожраны, не известно.
Как только начало смеркаться, было решено развести костёр и поставить палатки.
Егерь с Големом пошли срубать кусты. Чаровница с Персеем начали ставить палатки. А Кирилл сторожил лошадей и Лесогона. И делал он это определённо плохо. Ведь думал он только о всём узнанном вчера. О том, что боги не боги, кучка живых кусков древесины. Боги должны быть величественными, мудрыми, справедливыми, грозными, когда это нужно, но то что Кирилл вчера видел таковым не было. Оно лишь говорило, как бог. Получается, что солнечного города нет и его родители, его друзья погибнув просто стали холодными трупами, без разума, без жизни и их сожрали черви и падальщики. Это не могло уместится у Кирилла в голове, и он не хотел, чтобы оно умещалось. Хотелось забыть об этом.
Кирилл взглянул на Лесогона. Тот что-то читал и его лицо не выражало эмоций. Кажется, книжка которую он читал была ему не интересна.
— Что читаешь? — Спросил Кирилл, пытаясь завести разговор, чтобы не сойти с ума от скуки.
— Ничего. — Ответил Лесогон не шибко довольным голосом.
Кирилл заглянул за плечо мальчика и увидел жёлтые страницы книжки. Да не просто книжки, а записной книжки. На её страницах медицинским почерком было написано нечто совершенно Кириллу не понятное. И не потому что медицинский подчерк плохо читаем и это факт общеизвестный, а потому что в тексе изобиловали разные научные термины. Часть текста была зачёркнута и над ним написан новый, не столь аккуратный. Так же на страницах имелись не понятные зарисовки и странные следы вверху. Коричневые. От них старая бумага ещё больше скукожилась, словно те были когда-то чем-то мокрым. Что же это? Кирилл ужаснулся от догадки.