Террариум 3

Гром Макс

— А ну ка дай это мне. — Сказал Кирилл и выхватил книжку из рук мальчика. Ему хотелось лучше понять, что там читал мальчишка. И почему эта книга была заляпана старой кровью.

От одних зарисовок у Кирилла стыла кровь в жилах. На них были люди… дети… вскрытые. А сами зарисовки были словно фотографии, детальные, сделанные мастером своего дела, человеком, умеющим держать карандаш в руках.

— Отдай! — Вскрикнул Лесогон и накинулся на Кирилла.

Персей увидевший это немедленно побежал к мальчику.

— Что здесь происходит? — Спросил он гневно.

— Он забрал моё! — Ещё больше разозлился Лесогон.

— Что это? —

Спросил на этот раз Кирилл.

— Ничего! Отдай! — Ответил мальчик.

Но Кирилл не отдал, а бросил книжку Персею. Тот поймал её. Лесогон было побежал на старика, но завидев его недовольный взгляд, тут же остановился.

Персей надел очки и начал читать.

Чаровница подошла к нему. Ей хотелось понять, что за сыр-бор тут случился.

— Откуда у тебя это? — Лицо у Персея переменилось. На нём прорезались морщинки. Кажется, ему стало страшно.

— Не откуда. — Сказал Лесогон.

— Отвечай! — Вновь рассвирепел Персей. В последнее время он стал очень выходить из себя. Раньше такого за ним не наблюдалось. Это Кирилл помнил точно.

— У Шуппе забрал. — Ответил Лесогон с неохотой.

— Понятно. — И снова малейшая злость исчезла с лица Персея, и он положил книжицу себе во внутренний карман костюма. — Этому лучше быть у меня.

— А что это? — Спросила Чаровница, так и не разобравшись в чём тут дело.

— Мне тоже было б интересно узнать. — Сказал Кирилл. — Что это там за зарисовки с…

— Я объясню тебе потом. — Сказал Персей, словно строгий отец и пошёл ставить палатку.

Чаровница пожала плечами и пошла за ним.

— И кто вас вообще просил?! — Тихо, но грозно спросил Лесогон. В этот момент лошади разволновались. — Теперь я… — Лесогон махнул рукой и пошёл к лошадям. Те успокоились, а любимица мальчика вышла к нему из общего скопища.

На том всё и закончилось.

Егерь и Голем вернулись с целой охапкой хвороста, развели костёр и началась ночёвка.

Ночь была не столь холодной как предыдущие. Не особо большого костра вполне хватало чтобы согреться. Все ели не очень-то и вкусную похлёбку, приготовленную Егерем. Самому сталкеру она нравилась. Он хлебал её причмокивая и разговаривал с Кириллом. Тому было что поведать ему о радости отцовства и об ужасах первых лет этого отцовства, об его прекрасной Ие, об охоте. О-о-о… об охоте он мог говорить вечно. Сколько зверей он поймал, каких. Рассказывал и руками размахивал, с упоением говорил. И про кабана рассказал, и про оленя, и про то как напоролся на медведя и бросился в грязевую лужу. Говорил это, а сам думал, что если б сейчас перед ним сидел не Егерь, а давнёшний он, то не поверил бы сам себе. Изменился значит. Вот смотрит иногда в зеркало и не узнаёт. Вот точно помнил, каким он раньше был, румяным, весёлым, в лес не ходившим, да о том и не мечтавшим. Теперь совсем не такой. Рыжие волосы словно потускнели, да и меньше их вроде как стало. Лицо в следах, в шрамиках, что никогда не пропадут, и кожа словно бледнее стала, хотя Кирилл летом любит забраться на крышу избы и позагорать. Словно не принимает его кожа солнечных лучей, зато лесную тьму жрёт с упоением. Но и крепости, мужественности стало в Кирилле больше. Не пацан теперь всё же, а мужик, да работящий, семейный. М-да, прежний Кирилл в такое бы не поверил.

Утром, когда солнце ещё только думало, как бы ему встать, отряд двинулся дальше.

В первых, скудных лучах солнца, в лесу образовывались жутковаты тени. Можно

было только догадываться каким тварям они могли принадлежать. Но не тени ужасали каждого путника, когда-либо ходившего через лес, а следы. Их было великое множество. Как оказалось, десятки различных животных и даже не совсем животных обходили лагерь, осторожно и потихоньку. Так, что даже Голем, Чаровница и Егерь, стоявшие на страже в эту ночь, не смогли их обнаружить.

Вот так вот и гибнут целые караваны из пары десятков профессиональных военных. И ведь никакие дозорные, ловушки и прочая хератень не поможет. Это просто для виду, для душевного спокойствия. Плацебо. Ну вот увидит дозорный готовящуюся напасть стаю, сигнальная ловушка, пустит ракету горящую ярко красным вверх, и что с того? Ничего ведь по сути не изменится. Всё равно ведь подохнет куча народа, если даже не все. Не каждому зверю хватит автоматной очереди в брюхо, чтобы склеить ласты, кому-то ведь даже гранаты взорвавшейся под лапами не хватает. Кому-то крупный калибр подавай и лучше всего залпом, а кого-то только огнемётом отогнать можно. Слава богам, что подобная дрянь сейчас в спячке. Но на такой мизерный отряд и большой стаи волков может хватить.

— Стоп. — Приказал Егерь спустя три часа пути.

В тот момент уже совсем рассвело, и Егерь увидел стоящего впереди человека в маскхалате с белой, вязанной шапкой на голове и автоматом с большим глушителем. Человек не пытался прятаться, специально встал посреди пути и почёсывал затылок.

— Федька, ты ли это?! — Громко и отчётливо спросил человек, теперь начав трогать бородку.

— Я! — Тоже громко ответил Егерь. — Изменился же ты Первач! Бороду отрастил!

— Ага! Какими судьбами к нам?!

— По делу! Помощь ваша нужна! — Встрял в разговор Персей. — Мне необходимо поговорить с полковником! Это очень важно!

— Извините, но полковник никого к себе не принимает, да и «Честь» на данный момент помощью не занимается, товарищ Персей.

— Это из-за вашего похода на запад?! В Германию?! Мы как раз насчёт этого!

Первач, профессионал что умел как никто другой скрывать эмоции, не смог удержать их в себе. Удивление вылезло из него, нарисовалось на его лице.

Со всех сторон послышались ели слышимые щелчки предохранителей.

— Нам нужно туда же! — Поспешил пояснить Персей, подумав, что его не так поняли.

Первач посмотрел на старика, потом на каждого пришедшего с ним, особенно долго он разглядывал Егеря, его глаза.

— Езжайте за мной. — Сказал Первач и развернувшись, повёл отряд к базе.

Через пятнадцать минут впереди стал слышен шум. Он был разнообразен. Где-то там стучали молотки, пилили пилы, ревели моторы. Там происходило что-то грандиозное и каждый член отряда в этом убедился, ещё только подъезжая к поляне.

Она была вычищена от снега до самой травы. От самой травы мало чего осталось. Всю её, как и землю изъездила какая-то гусеничная техника. Посреди поляны стояли махины, ранее видимые Кириллом разве что на картинках. Вертолёты. Огромные. Рядом с ними располагались десятки, если не сотни ящиков. Нутро железных монстров снималось, разбиралось, перебиралось и заменялось. Сильно заржавевшие элементы конструкции, срезались и на их место ставились более или менее сохранившиеся. Иллюминаторы превращались в бойницы, в проходах ставились пулемёты. И даже пара энтузиастов рисовали на корпусах знаки «Чести». Всего вертолётов было три.