Террариум черепах
Шрифт:
– Давай, Леонова, у нас идёт обсуждение, поучаствуй,
– улыбается Арина Викторовна, и мне хочется что-нибудь
разбить об её голову.
– Одна моя подруга сказала, что все люди умирают
и это абсолютно естественно. Да, с ней трудно не
согласиться. Но знаете что? По-моему, это полный бред.
Если человек умирает от старости, то да, это естественно.
Но чаще всего ведь всё происходит совсем иначе. Люди
умирают от ножа какого-то
что вскрыла вены в школьном туалете или из-за авто-
катастрофы. Но так ведь не должно быть, правда?
Человек не должен умирать, если он молод и хочет
жить. И если Бог есть, он должен это как-то
предотвращать, верно? Но всё происходит так, как
происходит, и мы ничего не можем с этим сделать.
Люди умирают и, если подумать, это ужасно. Но в
нас, глупых детях-максималистах, столько цинизма и
уверенности «знания жизни», что мы относимся к этому
так легко, философски. Хотя в глубине души совершенно
не хотим умирать и понятия не имеем, что такое смерть.
И вы, Арина Викторовна, не должны говорить с нами
об этом.
– Что ж, неплохо, Леонова, совсем неплохо, -
одобрительно произносит Арина Викторовна, а я
закатываю глаза - её одобрения я не ждала. - И
почему учительница литературы говорит, что у тебя
проблемы с выражением своей мысли? Ты отлично с
этим справляешься. Это «пятёрка».
Я качаю головой. Ни черта она не поняла.
Тридцать шесть
Мы с Максом идём по улице ко мне домой.
Молчим. Странно, обычно, когда мы вместе, нас не
заткнёшь.
– Ты подозрительно молчалив, - говорю.
– Задумался, - отвечает он. - Насчёт Леры. Ты
так о ней говорила, будто она ужасно несчастна.
– Так и есть.
– А ещё ты говорила так, будто можешь ей чем-
то помочь, но не помогаешь.
– Я не могу, но ты можешь.
Чёрт, зачем я это сказала? Когда Лера призналась
мне, что ей нравится Макс и что ей кажется, что
нн не такой, как другие парни, я пообещала, что
никому не расскажу.
– Почему я? - удивляется Макс.
– Потому что ты, Макс, лекарство от рака, а
Лера смертельно больна.
– А ты уверена, что она больна именно раком?
– Уверена.
Мы подходим к моему подъезду.
– Ань, а ты болеешь?
Я замираю посреди лестнице.
– Да, Макс. Наверное, да. Но не раком.
Тридцать семь
Я смотрю на Макса, как на полоумного. А он
все роется в моём шкафу. Затем снова выуживает из
шкафа очередное платье, на этот раз
показывает мне.
– А его почему не носишь?
– Ненавижу бирюзовый цвет.
– Аня, у тебя столько крутых шмоток, а ты ходишь
в каких-то обносках.
– Я хожу в том, в чём мне нравится.
Макс кидает платье в кучу набросанного им
барахла и садится на диван рядом со мной.
– Ты должна померить одно из них, - выдаёт он.
– С какой это стати? - изумляюсь я.
– Я хочу посмотреть.
– Нет.
– Померяешь.
– Ладно, - пожимаю плечами я и встаю.
Подхожу к куче одежде и выуживаю оттуда серое
платье, в котором была у него на Новый год.
– Нет, - качает головой Макс, - в нём я тебя уже
видел.
– Все остальные платья покупала мне мама. Они
слишком открытые.
На самом деле, Лера назвала бы их монашеским,
но у меня совсем другие представления о приличиях.
К тому же, я не люблю себя показывать.
– В этом-то и смысл, милая, - подмигивает мне
Макс и я кидаю в него серое платье. Затем беру
бирюзовое и выхожу из комнаты.
Возвращаюсь уже в нём.
Макс внимательно осматривает меня с ног до
головы. Так кондитер осматривает только что приго-
товленный им торт. Серьёзным, деловитым взглядом,
выискивающим изъяны, которых в его работе не
должно быть. Здесь они, конечно же, имеются.
Он молчит, а я, в общем-то, и не жду
комплиментов. Я подхожу к дивану и сажусь рядом.
– У тебя классные ноги, - вдруг говорит он.
Я смеюсь.
– Нет, они короткие.
– Зато ровные и стройные.
– Худые, - поправляю я и кладу голову ему на
колени.
– Заткнись, они классные.
Макс смотрит на меня, наклоняется и целует.
Просто так. Без перехода. Просто целует и всё. И я
не отталкиваю его, хотя должна бы. Ну, хотя бы
потому, что я не конченая идиотка. Но я этого не
делаю. Я отвечаю ему. Я никогда раньше не целовалась,
но в этом, оказывается, нет ничего сложного. Как
доходит до дела, сам учишься. Сразу. Будто так и
должно быть, будто это заложено в тебя природой.
Я отстраняюсь от него и недовольно ворчу:
– Чёрт, Макс…
– В чём дело?
– Ты ведь должен спасти Леру.
– А кто спасёт тебя?
Я качаю головой.
– Меня не надо спасать, со мной всё в порядке.
Тридцать восемь
Макс догоняет меня, когда я выхожу из кабинета