Террариум черепах
Шрифт:
Макс смотрит на меня чуть удивлённо, чуть…
одобрительно?
И целует меня. Со всей яростью, что сейчас,
верно, обуревает его. Прикусывает мои губы, грубо
вторгаясь языком в мой рот. И я не отталкиваю его,
как вроде бы должна, я отвечаю. Потому что это Макс,
а это я. И по-другому быть не может. Он отрывается
от меня и смотрит в глаза, внимательно испытующе.
– Я люблю тебя, - вдруг говорит он. - Я чертовски
тебя
изумлением, будто не может понять, почему его так
сильно одолевают все эти чувства.
Я закрываю глаза и не могу понять - от боли,
или потому что наслаждаюсь его словами.
Макс вновь прижимается губами к моим губам. Но
на этот раз совсем иначе - осторожно, нежно, бережно.
Я прижимаюсь к нему, расслабляясь в его крепких
объятиях, забывая все свои недавние обещания перестать
контактировать с Максом, дабы не свихнуться, которые
дала самой себе.
Макс подхватывает меня на руки и несёт в мою
комнату, не переставая целовать.
Если говорить откровенно, я никогда в жизни не
задумывалась о том, какой должна быть потеря
девственности. Да у меня никогда и мысли об этом
не проскальзывало. Мне всегда казалось, что секс -
это что-то такое далёкое, размытое, ненужное. Но с
Максом… Если уж и судить, какой должна быть
идеальная потеря девственности, то, наверное, такой.
Сорок восемь
Просыпаюсь я уже ближе к вечеру. Тело приятно
ломит, но я чувствую себя… отдохнувшей. Полной сил.
Впервые за целый месяц. Мама что-то готовит на кухне,
бодрая, в приподнятом настроении.
Я сажусь на стул и смотрю на неё.
– Привет, - говорю, и почему-то это звучит как-то
робко.
– Привет, - весело отзывается она. Я закатываю глаза.
– Максим недавно ушёл.
Я удивлённо смотрю на неё.
– Серьёзно?
– Да. Он сказал, что приходил к тебе, а потом ты
уснула. Мы немного поболтали и он ушёл.
Звонит Вера и предлагает прийти. Я выспалась, у
меня более-менее хорошее настроение, поэтому я согла-
шаюсь.
Через полчаса она залетает в квартиру и первое,
что делает - это… обнимает меня. Не я одна свихнулась,
что ли?
– Привет, - говорит она, запыхавшаяся. - Как ты?
Я пожимаю плечами и кидаю нервный взгляд в
сторону кухни.
– Нормально. Пойдём.
Мы заходим в мою комнату и садимся на диван.
Я вкратце рассказываю Верке обо всём произошедшем -
о том, что случилось у Макса дома,
о моей истерике с последующим нервным срывом, о
том, что случилось сегодня…
– И как это было? - осторожно спрашивает она. Моя
голова покоится у неё на коленках и она успокаивающе
поглаживает её пальцами.
Я задумываюсь.
– Очень… ярко. И… - я с трудом подбираю нужное
слово: - странно.
Верка усмехается.
– Ты мастер.
– Я описываю, как могу.
– Было больно?
– Не очень.
– И… тебе понравилось?
– Я не знаю.
Она удивлённо смотрит на меня.
– Почему?
Я делаю паузу, пытаясь обличить хаотичные мысли в
слова.
– Ощущений слишком много. И они слишком…
необычные.
– Приятные?
– Больше, чем приятные, - шепчу я.
– Значит, понравилось.
Я пожимаю плечами. Ни черта я в этом не
разбираюсь и не могу судить.
– То есть, теперь вы с Максом вместе? - счастливо
улыбается Вера.
– Ты что, дура? - тут же осаживаю я её.
Улыбка пропадает.
– В смысле?
– Макс вообще-то с Лерой встречается.
– Но любит-то он тебя.
– Какая разница! Лера любит Макса и они встречаются.
Точка.
– Любит, ага! - ехидно восклицает Вера. Я изумлённо
пялюсь на неё. - Изменяет она ему! Сучка.
У меня невольно открывается рот.
– С кем?
– С Гошей! - И разревелась. Вдруг, ни с того ни
с сего. Истеричка.
– Откуда ты знаешь? - в отличие от Верки я
спокойна, как скала. Хотя признаться честно, я…
ошарашена.
– Я видела, как они целовались. А потом она
запрыгнула на его байк и они вместе куда-то укатили.
Вот сучка…
А Верка всё сидит и ревёт, не собираясь
останавливаться. Хорошо хоть к окну не бежит.
– Вер.
– Если ты хочешь сказать что-то циничное или
назвать меня «идиоткой», лучше молчи. - Хрипит она
сквозь слёзы.
– Да нет, - качаю головой я. - Хочу историю тебе
рассказать.
Мутным от слёз взглядом она смотрит на меня. Я
расцениваю это как согласие и начинаю:
– Моя бабушка умерла, когда мне было одиннадцать.
От рака. А мой дедушка… он умер через неделю после
того, как она скончалась. От тоски по ней. Она была
не просто его любовью, она была его жизнью. Они
прожили вместе пятьдесят лет и, как сейчас модно
говорить, не охладели друг к другу. Даже когда она