Террариум черепах
Шрифт:
такой прекрасной и ухоженной, как обычно. Она всё
такая же красивая. Но потрёпанной утомлённой красотой.
– Врач прописал тебе лекарства, - говорит она. -
В том числе, снотворные. И успокоительные. И витамины.
– Она строго смотрит на меня. - И ты будешь принимать
их, Аня. Это ясно?
Я пожимаю плечами.
– Ясно.
– А ещё тебе нужно есть, - продолжает она. - По
чуть-чуть. Обязательно. Не хватало мне ещё,
себя угробила в свои шестнадцать лет.
– Буду есть, - соглашаюсь я.
Она смотрит на меня настороженно, видно, не понимая,
почему я так легко и быстро на всё соглашаюсь. Но я
устала, чертовски устала, и не в моих интересах спорить.
Мне нужно восстановить сон и аппетит. Мне нужно
перестать убивать себя или позволять делать это другим.
Максу. Он высасывает из меня жизнь, а я с одержимостью
мазохиста принимаю это, получая даже своеобразное
удовольствие. Пора бы уже что-то менять.
Тут меня осеняет.
– А как я сюда попала?
– Как-как, на скорой.
– Это-то понятно. А что было до этого. Я последнее,
что помню - доску.
– Ты упала в обморок, Энни. Максим отнёс тебя
в медпункт и позвонил мне.
– Макс, значит…
– Он очень за тебя волновался, Энни. Очень хороший
мальчик.
Знала б ты мама, что этот самый «хороший мальчик»
и довёл меня до больнички.
– Думаю, ты ему нравишься, - заговорщицки шепчет
мне мама и улыбается.
Я горько усмехаюсь. Знала б ты мама, что даже
больше, чем просто нравлюсь.
Сорок семь
Единственный приятный аспект в болезнях - так это
больничные. Сидишь дома, ни черта не делаешь, а
вокруг тебя ещё и все бегают, переживают.
В общем, сижу я здесь уже вторую неделю в
одиночестве и покое. Я начала есть. Как и говорила
мама, по чуть-чуть. Еда придала мне больше сил и
энергии. Я начала спать. Правда, всего каких-то по
четыре-пять часов в сутки и только со снотворным,
но ведь это только начало. Меня уже не шатало из
стороны в сторону от усталости. Это прогресс. Я
обязательно поправлюсь, я поставила себе эту цель и
добьюсь своего.
Конечно, понятно, что всё это и потому, что меня
никто не беспокоит. Все предложения подруг прийти
навестить меня я тут же пресекла. Касаемо Макса…
Он не звонил. И нельзя сказать, что меня это сильно
огорчает. Главной причиной моего нервного срыва стал
именно он. Ну и конечно, моя маниакальная тяга
к нему. Так что не подумайте, будто я виню
его одного. Я тоже виновата, не меньше. Меня тянет
к Максу, и я, вместо того, чтобы бороться с собственной
потребностью в нём, удовлетворяю её. А потом сама же
за это получаю. Ну и кто я в итоге, если не идиотка?
И вроде бы всё так хорошо, и Макс не угрожает
моему спокойствию… Но Макс был бы не Максом, если
б не появился именно тогда, когда я практически пришла
в себя.
Я сижу на столе, болтаю ногами и жду, когда
закипит чайник. Раздаётся трель дверного звонка и я
морщусь. С некоторых пор я ненавижу этот звук.
Спрыгнув со стола, я иду открывать. На пороге стоит
Макс, собственной персоной. Вот только его мне
сейчас не хватало.
Я прохожу в квартиру, давая понять, чтобы он
заходил. Подхожу к стене и прижимаюсь к ней спиной.
Мне нужно быть как можно дальше от него.
– Лера сказала, что у тебя больничный. - Говорит
он. Я киваю. - Сказала, что у тебя сильное переутом-
ление. - Я вновь киваю. - И нервный срыв.
– И ты, значит, сразу прибежал? - тихо спрашиваю
я. В моём голосе нет ни яда, ни ехидства, ни
осуждения. Вообще ничего.
– Прибежал, - нисколько не смутившись, соглашается
Макс.
– Зачем?
– Волновался.
– Когда Леру трахал, не волновался.
Макс морщится, словно от боли. Хорошо.
– Ты меня сейчас осуждаешь за мои отношения с
Лерой, я правильно понимаю? - спрашивает он, наступая
на меня. О-о, да он разозлился. Так быстро.
– Нет, - качаю головой я.
– Это хорошо, потому что я встречаюсь с ней
только потому, что ты этого хотела.
– Да что ж вы вечно из меня виноватую делаете! -
срываюсь на крик я. Прежнего спокойствия как не бывало.
– Будто я тебя заставила, будто я Леру под тебя
специально положила!
– Нет, тут ты не причём, - покачал головой он. –
Это была её инициатива. И знаешь, на самом деле, мне
очень понравилось. Твоя подруга не промах.
Макс разрушает мою жизнь. Макс убивает меня.
Макс высасывает из меня жизнь, а я позволяю ему
это, потому что мне это нужно, потому что это, наверное,
единственное, что у меня может быть от него. Потому
что на самом деле я люблю его и ничего не могу с
этим поделать.
Но говорить мне подобные вещи я позволять не
собираюсь. И отвешиваю ему пощёчину.