Террин из зайца
Шрифт:
– Остальные тоже погибли, – договорил Валадорн. – Я остался один. Прости меня, если сможешь.
Валадорн старался не смотреть на Лолобриэль, не смотреть на лица собравшихся, не видеть этого охватившего всех горя и скорби. Почему он не погиб? За что ему эта тяжесть вины?
Лолеан закрыл лицо руками. Глухие рыдания сотрясли его тело. Плечи короля опустились, спина сгорбилась. Когда, справившись со своим горем, Лолеан отнял руки, по залу прокатился горестный ропот. Перед троном стоял дряхлый старик
– Как он погиб? – едва слышно спросил король.
– Он погиб в Мордоре. Погиб, спасая нас. Без него не было бы майонеза. И салата тоже не было бы.
– А Болеслав?
– Назгул откусил ему голову, когда майонез был уже у нас в руках. Всего лишь на секунду ослабил он внимание, и это его погубило.
– Ригон?
– Погиб в бою с орками.
– Хоббиты?
Валадорн сглотнул слюну.
– Я не могу…
– Говори!
– Орки схватили их. Были слухи, что они… они сделали из малоросликов колбасу…
Плач и стенания разнеслись по залу.
– Колбасу, – задумчиво повторил Лолеан. – Значит, они сделали из них колбасу…
– Может быть, это и не так… Только слухи…
– Никогда! – возвысил голос король. – Никогда в память об этом злодеянии эльфы не станут класть в салат Оливье колбасу! На тысячи и тысячи лет!
Ввели Гумгольфа.
– Оливье, – бормотал старый маг, стуча посохом о пол. – Оливье! Пророчество исполнилось! Я снова попробую Оливье. Я, последний из тех, кто еще помнит его вкус… Поистине сегодня великий день…
– Сегодня действительно великий день! – звучно подхватил Лолеан. – Встретим же его подобающим образом! Принесите чашу!
Слуги внесли старинную фаянсовую чашу, в которой две тысячи лет назад Оливье в последний раз подавали к столу короля Дологора.
– О, эта чаша, – всеми своими морщинами заулыбался Гумгольф. – Я был безусым юношей, когда видел ее на столе в последний раз! Теперь я старик. Вся моя жизнь прошла без салата Оливье. И жизни десятков и десятков поколений людей. Но теперь все изменится…
Чашу воздвигли на постамент. Валадорн снял с плеча сумку и с поклоном поставил ее у подножия трона.
– Нет, мой благородный друг! – поднял отстраняющую ладонь король. – Соединять элементы Оливье будешь ты. Ты это заслужил, и имя твое воссияет по всему Средиземью до конца вечности. Приступай же!
Валадорн развязал ремни сумки. Придворные сгрудились теснее.
Пять мер картофеля, две меры моркови и две меры лука мягко легли в чашу.
– Лук, картофель и морковь – земледельцам хоббитам, – возбужденно пробормотал Гумгольф. – Все хорошо, морковь просто великолепна. Молодцы хоббиты!
В чашу высыпался горошек гномов, крупно
– Все здесь, все на месте, – дрожал старый Гумгольф. – Теперь огурцы! Огурцы!
Согласно древнему правилу огурцы следовало класть в салат последними. Три меры крепких маринованных корнишонов были уже приготовлены. Слуга с поклоном протянул их Валадорну, и тот бросил в чашу последний элемент.
– Майонез! – выкрикнул Гумгольф. – А всесильный майонез – властелину Мордора! Чтоб разъединить их всех, чтоб лишить их вкуса!..
Старик расхохотался. Безумие мелькнуло в его взгляде.
– Но нет! Ты просчитался, Саругон! Нашелся герой, который сумел отобрать у тебя майонез до окончания его срока хранения! Открой же майонез, великий Валадорн, сын Адаборна, и влей его прохладную струю в этот салат!
Валадорн кинжалом открыл майонез и занес банку над чашей.
– Постойте! – раздался звонкий голос Лолобриэль. – Я хочу кое о чем вас попросить! Можно я положу туда немного свежих огурцов? Пусть это станет символом обновления Оливье! Чтобы этот салат не постигла судьба прежнего!
Гумгольф почесал за ухом.
– В книгах ничего об этом не сказано. Но время от времени книги нужно переписывать заново. Что скажешь, король Лолеан?
– Не важно, что скажу я, – с достоинством ответил король. – Спрашивайте его.
И он указал на Валадорна.
Лолобриэль приблизилась и оказалась совсем рядом. Он почувствовал ее свежее дыхание на своем лице.
– Можно я сделаю это, Валадорн? – тихо сказала она. – Я собрала эти прекрасные хрустящие огурцы на солнечных склонах Ириндэйла. Я думала о тебе, собирая их. Пусть свежие огурцы в салате станут символом нашей любви.
Не найдя слов, Валадорн кивнул. Лолобриэль подошла к чаше и осторожно положила туда две меры свежих огурцов.
– Я тоже хочу кое-что положить в салат, – раздался голос Довмара.
Все взгляды скрестились на фигуре военачальника.
– Я добавлю туда немного острого черного перца. В память о тех, кто погиб, возвращая для нас этот салат.
Присутствующие молча склонили головы. Довмар высыпал в чашу одну двадцатую меры перца.
Валадорн поднял банку с майонезом и вопросительно посмотрел на Лолеана. Тот кивнул.
Светло-желтая тягучая струя майонеза вылилась на салат. Слуга осторожно взял из рук Валадорна пустую банку.
– Делай свое дело, Гумгольф! – прогремел под сводами зала голос короля.
– Оливье! Оливье! – послышалось отовсюду.
«Вот и все, – отрешенно подумал Валадорн. – Сейчас Гумгольф прикоснется к чаше с салатом своим волшебным посохом и…»
– Постойте! – раздался вдруг сильный молодой голос. – Вы что, хотите начать без нас?